Гость · 01-Окт-11 22:02(13 лет 2 месяца назад, ред. 13-Сен-12 00:35)
Жизнь за Царя. Правда о Григории Распутине. Год: 1996 Автор: Платонов О.А. Жанр: Историческое исследование Издательство: Воскресение ISBN: 5-88335-008-9 Язык: Русский Формат: RTF Качество: Изначально компьютерное (eBook) Количество страниц: 176 Описание: В работе использованы документы и материалы, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации, в Тюменском и Тобольском архивах, а также в фондах Тобольского, Тюменского и Верхотурского краеведческих музеев, сотрудникам которых автор выражает свою глубокую признательность. О Григории Распутине написано немало, но впервые русский учёный и публицист Олег Платонов проанализировал эти «труды», оказавшиеся обыкновенными фальшивками. С документами в руках автор этой книги доказывает: образ Распутина — всесильного временщика — создан в угоду силам, разрушавшим Россию и Царский Престол. Между придуманным Распутиным и реальным человеком нет ничего общего. Автор, строго следуя историческим фактам, архивным документам, воссоздает истинный облик Г.Е. Распутина.
"Стремясь «реабилитировать» Г. Распутина, О. А. Платонов, не являющийся, кстати, специалистом по истории русского сектантства, характеризует это дело как «сфабрикованное». Между тем даже приведенные им выписки, в том числе показания священников слободы Покровской, свидетельствуют о том, что вопрос о близости Г. Распутина к сектантству гораздо сложнее, нежели кажется автору, и во всяком случае нуждается еще в специальном и компетентном анализе. (...) Идеологическая предвзятость и политическая односторонность советской историографии, игнорировавшей тему религиозности Г. Распутина, не позволяли ей создать разностороннюю и объективную картину жизни и личности Г. Распутина и способствовали в 1990-е гг. появлению работ, в которых элементы исторического исследования призваны были обосновать разнообразные, подчас совершенно фантастические версии о Г. Распутине. Одной из таких версий стала содержащаяся в книгах А. Н. Боханова и О. А. Платонова версия о Г. Распутине как религиозном праведнике из народа, оказавшемся жертвой «клеветнического заговора» современников[50]. (...) Политический вес Г. Распутина А. Н. Боханов и О. А. Платонов не склонны были преувеличивать, они даже подчеркивали, что его возможности влиять на события были весьма ограничены, не отрицали они и того, что положение Г. Распутина при дворе нередко использовалось различными авантюристами и аферистами в корыстных целях. Все это, однако, не ставило под сомнение духовный авторитет Г. Распутина, которого они считали старцем, а О. А. Платонов даже неоднократно сравнивал с св. прав. Иоанном Кронштадтским. Авторитет Г. Распутина, по мнению О. А. Платонова, был основан на том, что царь и царица в нем «видели старца, продолжающего традиции Святой Руси, умудренного духовным опытом, духовно настроенного, способного дать добрый совет», а кроме того - «настоящего русского крестьянина - представителя самого многочисленного сословия России, с развитым чувством здравого смысла, народного понимания полезности своей житейской интуиции, твердо знавшего, что хорошо, а что плохо, где свои, а где чужие»[51]. Этот демагогический оттенок, сочетавшийся с уничижительной критикой образованных слоев русского общества, в том числе и православного духовенства, характерен для сочинений А. Н. Боханова и О. А. Платонова. Г. Распутин прославляется ими чуть ли не с «классовых позиций» - как человек, который считал, что «в духовном развитии России главную ставку нужно делать на выходцев из крестьян»[52]. Если раньше Г. Распутин представал символом «темных сил», то теперь из него делают символ «народной православной традиции», противостоящей «интеллигенции, лишенной национального сознания» и «епископам-чиновникам». Данный символ в последние годы оказался востребован рядом радикальных публицистов. В газетах «Русь Православная», «Русский Вестник», «Советская Россия» и др. в 2002-2003 гг. появляется целая серия публикаций, опирающихся на изыскания О. А. Платонова и А. Н. Боханова и пропагандирующих их взгляд на личность Г. Распутина[53]. Если в эпиграфе к книге О. А. Платонова в 1996 г. делался осторожный намек на возможность канонизации Г. Распутина, то в настоящее время «Русь Православная» ведет активную кампанию за прославление «оклеветанного старца». На страницах газеты систематически печатаются иконоподобные изображения Г. Распутина, говорится о его широком почитании «в среде простых верующих и рядового духовенства». Выходят книги, в которых Распутин провозглашается мучеником «за Христа и за Царя», молитвенником «за Святую Русь и Ея Пресветлого Отрока»[54]. При этом, вполне в духе сочинений О. А. Платонова, имя Г. Распутина поднимается К. Душеновым и К° как знамя в борьбе против «московских церковных бюрократов» и «псевдоправославных ультралиберальных журналистов». Не останавливаются газетчики и перед резкими выпадами против священноначалия. Данная кампания вызывает, в свою очередь, негативную реакцию православной общественности[55] и открытое злорадство врагов Церкви[56]. (...) Показательно, что и О. А. Платонов, и В. Фалеев ссылаются в своих произведениях на устные предания и воспоминания старожилов села Покровского, в которых с течением времени появляется все больше подчас весьма фантастических подробностей из жизни «оклеветанного старца»." Приложение №4 к докладу митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия, Председателя Синодальной комиссии по канонизации святых. К вопросу о канонизации Царя Ивана Грозного и Г. Е. Распутина.
Alexis XV ревностный католик и ватиканский миссионер озабоченный Защитой "чистоты православия". Думаю, православные примут к сведению горячую поддержку еретиком позиции некоторых наших латиномудрствующих пастырей. Разоблачение грязной клеветы о Григории Ефимовиче Распутине, которая до сих пор транслируется врагами Бога, царя и России читаем - Платонов О.А. в данной раздаче. Озабоченность латиняна этой темой легко объяснима. Для папизма жизненно необходимо дискредитировать и облить грязью идею самодержавной монархии, и транслирование клеветы на Григория Ефимовича Распутина, которая автоматически касается и Царской семьи, решает эту задачу.
Alexis XV
Стаж: 14 лет 8 месяцев
Сообщений: 3799
Alexis XV · 06-Окт-11 18:50(спустя 2 часа 2 мин., ред. 06-Окт-11 18:50)
Разоблачение грязной клеветы о Григории Ефимовиче Распутине, которая до сих пор транслируется врагами Бога, царя и России читаем - Платонов О.А. в данной раздаче.
В приведённом выше тексте (официальном документе РПЦ МП) митрополит Ювеналий разбирает взгляды Платонова О.А. (автора книги) на Распутина. Выходит, что председатель Синодальной комиссии по канонизации святых транслирует грязную клевету, как вы изволили выразиться?!
Elena758 писал(а):
Думаю, православные примут к сведению
Непременно примут, а то как же без верности Церкви можно быть православным христианином. В противном случае:
Цитата:
Те, кто выступает за канонизацию Ивана Грозного и Григория Распутина, руководствуются явно нецерковными и псевдодуховными соображениями. Это таит большую опасность внести в церковную среду соблазн, посеять недоверие, сомнение, дискредитировать идею святости и стать причиной раскола. Эта идея носит провокационный характер. Какие бы аргументы ни приводили сторонники канонизации, они не могут быть достаточными, потому что не было и нет общенародного почитания этих лиц. А публикация в прессе на эту тему - это своего рода реклама, обработка общественного мнения, это искусственное превозношение неподтвержденных их добродетелей.
Бывают люди, отмеченные умом, талантом, особым в жизни положением, которых встречаешь часто и знаешь их хорошо и определишь их точно и верно, но пройдут они мутно, словно не попав в фокус вашего душевного аппарата, и вспомнятся всегда тускло; сказать о них нечего, кроме того, что все знают; был высок или мал ростом, женат, приветлив или надменен, прост или честолюбив, жил там-то, встречался с тем-то. Мутные пленки любительской фотографии. Смотришь и не знаешь - не то девочка, не то баран... Тот, о котором хочу рассказать, только мелькнул двумя краткими встречами. И вот твердо, отчетливо, тонким клинком врезан его облик в моей памяти. И не потому, что был он так знаменит, - ведь много довелось мне встречать на своем веку людей, прославленных настоящей, заслуженной славой. И не потому, что он сыграл такую трагическую роль в судьбе России. Нет. Человек этот был единственным, неповторяемым, весь словно выдуманный, в легенде жил, в легенде умер и в памяти легендой облечется. Полуграмотный мужик, царский советник, греховодник и молитвенник, оборотень с именем Божьим на устах. Хитрым называли его. Одна ли только хитрость была в нем? Расскажу две мои краткие встречи с ним. 1 Петербургская оттепель. Неврастения. Утро не начинает нового дня, а продолжает вчерашний, серый, тягучий вечер. Через большое зеркальное окно-фонарь видно, как на улице унтер- офицер учит новобранцев тыкать штыком а соломенное чучело. У новобранцев сизые, иззябшие сыростью лица. Баба с кульком, унылая, уставилась и смотрит. Тоска. Звонит телефон. - Кто? - Розанов. Удивляюсь, переспрашиваю. Да, Розанов. Говорит загадочно: - Вам Измайлов сказал? Предлагал? Вы согласились? - Нет. Я Измайлова не видала и не знаю, о чем вы говорите. - Так, значит, он еще будет с вами говорить. Не могу вам ничего объяснить по телефону. Только очень прошу - непременно соглашайтесь. Если вы не пойдете, я тоже не пойду. - Господи, да в чем же дело? - Он все объяснит. По телефону нельзя. Аппарат щелкает. Нас разъединили. Очень все это неожиданно и странно. С В. В. Розановым я встречалась редко. С Измайловым тоже. Сочетание Розанова с Измайловым тоже показалось мне не из обычных. В чем же дело? И почему Розанов не пойдет куда-то, если я не пойду? Позвонила в редакцию "Биржевых ведомостей", где работал Измайлов. Оказалось слишком рано, и в редакции еще никого не было. Но ждать пришлось недолго. Часа через два он сам позвонил. - Предстоит одно очень интересное знакомство... К сожалению, лишен возможности сказать по телефону... Может быть, вы догадаетесь? Я решительно ни о чем догадаться не могла. Сговорились, что он заедет и все объяснит. Приехал. - Неужели не поняли, о ком речь идет? Измайлов - худой, черный, в черных очках, весь точно чернилами нарисованный, голос глухой. Даже жутко стало. Измайлов вообще был человек жутковатый: жил на Смоленском кладбище, где отец его был когда-то священником, занимался чернокнижием, любил рассказывать колдовские истории, знал привороты и заклинания, и сам, худой, бледный, черный, с ярко-красной полоской узкого рта, похож был на вурдалака. - Так и не понимаете? - усмехался он. - Разве не знаете, о ком нельзя по телефону говорить? - Об императоре Вильгельме, что ли? Измайлов посмотрел через свои черные очки на обе двери моего кабинета, потом, поверх очков, на меня. - О Распутине. - А-а! -Живет в Петербурге некто Ф., издатель, - слышали о нем? Нет? Ну так вот - есть такой. И бывает у него довольно часто Распутин. Обедает. Вообще почему-то дружит с ним. К Ф. часто бегает небезызвестный в литературных кругах М-ч. Знаете? М-ча видела. Он был из типа "рыб-спутниц", ходящих в свите крупных писателей или артистов. Одно время он обожал Куприна, потом перекочевал к Леониду Андрееву, потом притих и будто даже совсем скрылся. И вот теперь выплыл. - Этот самый М-ч, - говорил Измайлов, - предложил Ф-у пригласить кое-кого из писателей, которым интересно посмотреть на Распутина. Общество будет небольшое, список составлен тщательно, чтобы лишние люди не попали и не вышло бы какой-нибудь неприятной истории. Тут недавно один мой знакомый случайно попал в одну компанию с Распутиным, а кто-то потихоньку снял их всех. Да мало того, отправил фотографию в журнал. Распутин, мол, среди своих друзей и почитателей. А знакомый мой, очень видный общественный деятель, человек серьезный и вполне порядочный, Распутина терпеть не может и прямо считал себя опозоренным навеки, что его в этой живописной группе запечатлели. Ну так вот, во избежание всяких неприятностей такого рода я и поставил непременным условием, чтобы лишних людей не было. Ф. обещал, а сегодня утром прибегает ко мне М-ч и показывает список приглашенных. Из писателей будет, значит, Розанов, который во что бы то ни стало желает, чтобы вы тоже были, а без вас, говорит, и идти не стоит. У него, очевидно, какой-то план. - Какой же это может быть план? - призадумалась я. - Может быть, лучше не ходить? Хотя любопытно посмотреть на Распутина. - Вот в том-то и дело, что любопытно. Хочется лично убедиться, действительно ли это такая значительная личность или только орудие в руках ловких людей. Рискнем, пойдем. Будем держаться вместе и долго не останемся. Все-таки особа как-никак историческая. А пропустим случай, может быть, больше другого и не представится. - Только бы он не подумал, что мы набиваемся на знакомство с ним. - Нет, не подумает. Хозяин обещал, что и не скажет ему даже, что мы писатели. Он, говорит, писателей-то и сам не любит. Боится. Так что от него это обстоятельство скроют. Нам тоже выгоднее, чтобы он не знал. Пусть держится совсем свободно и обычно, как в своем кругу, а если начнет позировать, ничего интересного и не будет. Так, значит, едем? Обед назначен на завтра, поздно, не раньше десяти вечера. Распутин всегда так поздно приезжает. Если же его задержат в Царском Селе и он приехать не сможет, то Ф. обещал всех нас предупредить по телефону. - Странно все это. Я ведь и хозяина-то не знаю. - Да мы лично тоже не знаем, ни я, ни Розанов. Но вообще он ведь лицо известное. Вполне приличный человек. Значит, решено: завтра в десять. 2 Я Распутина уже видала как-то раз мельком. Это было в вагоне. Ехал он, очевидно, к себе в Сибирь, в купе первого класса, и не один, а со свитой: какой-то человечек - нечто вроде секретаря, пожилая дама с дочерью и известная фрейлина В. Было очень жарко, двери купе были открыты настежь. Распутин развел чаепитие, с жестяным чайником, с баранками, с сахаром вприкуску. Сидел в розовой ситцевой рубахе навыпуск, утирал лоб и шею вышитым полотенцем, говорил хлопотливым говорком на "о": - Милай! Спроворь еще кипяточку-то! Кипяточку, говорю, спроворь. Заварили крепко - а кипяточку и нету. А ситечко где? Аннушка, ситечко куда засунула? Аннушка! Ситечко, говорю, где? От-то раззява! * * * Вечером того дня, как побывал у меня Измайлов, то есть накануне знакомства с Распутиным, обедала я у знакомых в довольно большом обществе. В столовой на каминном зеркале красовался плакат: "Здесь о Распутине не говорят". Я уже видела в некоторых домах такие плакаты. А так как мне именно хотелось, ввиду предстоящего свидания, поговорить о Распутине, то я громко и медленно прочла: - "Здесь о Рас-пу-ти-не не го-во-рят". Сидевшая наискосок от меня барышня, худенькая, остренькая, нервная, быстро обернулась, взглянула на меня, на надпись, потом снова на меня. Словно хотела что-то сказать. - Это кто? - спросила я у соседа. - Это Е., фрейлина. Дочь того Е. Знаете? - назвал очень известное в то время имя. - Знаю. После обеда барышня подсела ко мне. Я почувствовала, что ей очень хочется поговорить со мной, и захотелось именно тогда, когда я прочла вслух надпись. Но лепетала она что-то о литературе, рассеянно и бестолково, и ясно было, что не знает, как перейти на то, что ее интересует. Я решила ей помочь. - Видели вы надпись на камине? Правда, забавно? У Брянчаниновых тоже такая. Она сразу оживилась. - Да, да. Я только не понимаю смысла. Почему нельзя говорить? - Вероятно, слишком много говорят, и всем уже надоело... - Надоело? - даже как бы испугалась она. - Как - надоело? Неужели вы думаете, что эта тема неинтересна? Что Распутин не интересен? - А вам приходилось его встречать? - спросила я. - Кого - его? Распутина? И вдруг вся задвигалась, забеспокоилась, задохнулась, и на худеньких бледных щеках ее выступили красные пятна. - Распутина? Да... очень мало... редко. Он хочет непременно со мной познакомиться. Говорят, что это очень, очень интересно. Вы знаете, когда он смотрит пристально, я всегда чувствую страшное сердцебиение... Это удивительно. Я встречала его раза три у знакомых. В последний раз он вдруг подошел ко мне близко-близко и сказал: "Ты чего же, ты приходи ко мне, щупленькая, слышишь?" Я ужасно растерялась, ответила, что не знаю, что не могу... А он тогда положил мне руку на плечо и сказал: "Непременно приходи. Слышишь? Придешь!" И так властно, так сильно сказал "придешь", точно это уже кем-то решено и ему открыто. Понимаете? Как будто судьба моя ему открыта. Он видит ее и знает. Вы, конечно, понимаете, что я ведь ни за что к нему не пойду, но эта дама, у которой я его встречала, говорит, что пойти надо, что у него бывает много дам нашего круга, что в этом нет ничего предосудительного. Да, но... я... я не пойду. | Это "не пойду" она как-то взвизгнула. Вообще вид у нее стал такой, будто она сейчас истерически закричит и заплачет. Что за история! Барышня тихая, серенькая, худенькая, лет ей на вид не меньше тридцати пяти. И вдруг так неприлично теряет всякое самообладание при одном имени Распутина, того мужика в розовой ситцевой рубашке, который заставлял "Аннушку" искать "ситечко"... К нам подошла хозяйка дома, и Е., не отвечая на ее вопрос, вероятно даже не слыша его, пошла угловатой, дергающейся походкой к зеркалу пудрить лицо. Весь следующий день не могла отделаться от впечатления, которое произвела на меня эта дергающаяся кликуша фрейлина. Стало беспокойно и противно. Чувствовала моральную тошноту от всей этой истерической атмосферы, окружавшей имя Распутина. Понимала, что много, конечно, плетется о нем обывательского, глупого вранья, но чувствовалось, что был все-таки какой-то живой, невыдуманный источник, беспокойный и жуткий, который и питал все эти легенды. Днем снова звонил Измайлов, подтвердил приглашение, обещал, что Распутин будет непременно, и просил от имени Розанова принарядиться "пошикарнее", чтобы Распутин отнюдь писательницы во мне не заподозрил, а думал бы, что с ним беседует просто "барынька". Эта просьба о "шикарности" очень меня рассмешила. - Розанов положительно навязывает - мне роль какой-то библейской Юдифи или Далилы. Вот уж наверное провалю. Ни актерских, ни провокаторских талантов в себе не чувствую. Право, только дело испорчу. - Ну, там видно будет, - успокаивал Измайлов. - Прикажете за вами заехать? Я отказалась, потому что обедала у знакомых и оттуда меня должны были проводить. Вечером, одеваясь, обдумывала, что для мужика значит "пошикарнее" . Надела золотые туфли, кольца, серьги. Очень неистово расфуфыриваться стыдно. Не станешь же всем объяснять, что это заказной "шик"! За обедом у знакомых, на этот раз без всякой с моей стороны хитрости, зашел разговор о Распутине. (Правы, значит, были те, кто вывешивал на своем камине запрещающие плакаты.) Передавали, как всегда, сплетни о взятках, которые шли через старца в карманы кого следует, о немецких подкупах, о шпионстве, о придворных интригах, нити которых были в руках Распутина. Даже "черный автомобиль" сплели почему-то с именем Распутина. "Черный автомобиль" - до сих пор неразгаданная легенда. Этот автомобиль несколько ночей подряд мчался через Марсово поле, пролетал через Дворцовый мост и пропадал неизвестно куда. Из автомобиля стреляли в прохожих. Были раненые. - Это распутинское дело. Здесь его рука, - приговаривали рассказчики. - Да при чем же он здесь? - Ему все черное, злое, непонятное выгодно, Все, что сеет смуту и панику. Перед теми, кто ему нужен, он сумеет объяснить все для своей выгоды. Странные были разговоры. Но так как в те времена вообще много было странного, то никто особенно и не удивлялся. А наступившие вскоре события смели с памяти "черный автомобиль". Не до него было. Но тогда, за обедом, обо всем этом говорилось. Главное же, удивлялись необычайной наглости Распутина. Н. Разумов, бывший тогда директором горного департамента, рассказывал с негодованием, что к нему явился чиновник его ведомства из провинции с просьбой о переводе по службе и как протекцию принес листок, на котором рукой совершенно с Разумовым не знакомого Распутина было коряво нацарапано: "Милай, дарагой, исполни просьбу подателеву а у меня в долгу не останешься. Григорий". - Подумайте - наглость-то! Наглость-то какая! И очень многие министры рассказывают, что получают подобные записочки. И очень многие (о чем, конечно, уже не рассказывают) просьбы эти исполняют. И мне даже говорили неосторожно, мол, с вашей стороны, что вы так рассердились, ему передадут. Нет, вы подумайте только, какая мерзость! "Милай, дарагой"! И тот хорош - с записочкой явился. Ну, я ему показал "дарагого"! Говорят, через четыре ступеньки по лестнице бежал. А ведь на вид такой приличный господин, да и по службе довольно крупный инженер. - Да, - сказал один из присутствующих. - Я уже много раз слышал о рекомендациях вроде "милаго, дарагого", но что прошению не был дан ход, встречаю в первый раз. Многие негодуют и тем не менее не считают возможным отказать. Распутин, говорят, мужик мстительный. 4 Выло уже больше десяти часов, когда я подъехала к дому Ф-а. Хозяин встретил меня в передней. Любезно сказал, что где-то уже был мне представлен, и повел в свой кабинет. - Ваши уже давно здесь. В накуренной небольшой комнате сидело человек шесть. Розанов, со скучающим и недовольным лицом, Измаилов, какой-то напряженный, точно притворяющийся, что все, мол, ладно, когда на самом деле что-то не выгорело. М-ч у притолоки, с видом своего человека в доме, еще двое-трое неизвестных, притихших на диване, и, наконец, Распутин. Был он в черном суконном русском кафтане, в высоких лакированных сапогах, беспокойно вертелся, ерзал на стуле, пересаживался, дергал плечом. Роста довольно высокого, сухой, жилистый, с жидкой бороденкой, с лицом худым, будто втянутым в длинный мясистый нос, он шмыгал блестящими, колючими, близко притиснутыми друг к дружке глазками из-под нависших прядей масленых волос. Кажется, серые были у него глаза. Они так блестели, что цвета нельзя было разобрать. Беспокойные. Скажет что-нибудь и сейчас всех глазами обегает, каждого кольнет, что, мол, ты об этом думаешь, доволен ли, удивляешься ли на меня? В этот первый момент показался он мне немножко озабоченным, растерянным и даже смущенным. Старался говорить "парадные" слова. - Да, да. Вот хочу поскорее к себе, в Тобольск. Молиться хочу. У меня в деревеньке-то хорошо молиться, и Бог там молитву слушает. Сказал - и всех по очереди остро и пытливо кольнул глазами через масленые пряди своих волос. - А у вас здесь грех один. У вас молиться нельзя. Тяжело это, когда молиться нельзя. Ох, тяжело. И опять озабоченно всех оглядел, прямо в лицо, прямо в глаза. Нас познакомили, причем (как, очевидно, уже условились товарищи по перу) меня ему не назвали. Посмотрел на меня внимательно - словно подумал: "Из каких таких?" Настроение было скучно-напряженное, никому не нужное. Что-то в манере Распутина - то ли беспокойство, забота ли о том, чтобы слова его понравились, - показывало, что он как будто знает, с кем имеет дело, что кто-то, пожалуй, выдал нас, и он себя чувствует окруженным "врагами-журналистами" и будет позировать в качестве старца и молитвенника. От журналистов он, говорят, действительно много претерпел. Сплошь и рядом появлялись в газетах заметки с разными лукавыми намеками. Писали, что Распутин в тесном кругу друзей, подвыпив, рассказывал много интересного о жизни весьма высокопоставленных лиц. Была ли это правда или просто газетная сенсация - не знаю. Но знаю, что у Распутина была двойная охрана. Одна, с его ведома, охраняла от покушений на его жизнь. Другая, от него тайная, следила, с кем он водится и не болтает ли лишнего, подмечала и доносила куда следует. Как эта вторая охрана была поставлена, в точности не знаю. Думаю, что кем-то, кому хотелось престиж Распутина при дворе подорвать. Он был чуткий, звериным нюхом чуял, что окружен, и, не зная, где враг, шарил глазами, искал сторожко исподтишка, весь начеку... Настроение моих друзей передалось и мне. Стало скучно и как-то неловко сидеть в незнакомом доме и слушать, как мучительно выдавливает из себя Распутин никому не нужные душеспасительные фразы. Точно экзамен держит и боится провалиться. Захотелось домой. Розанов встал, отвел меня в сторону и сказал потихоньку: - Весь расчет на обед. Может быть, он еще развернется. Мы с хозяином уже условились: вас он посадит рядом. А мы около вас. Вы его разговорите. С нами он так говорить не станет - он любит дам. Непременно затроньте эротические темы. Тут он будет интересен, тут надо его послушать. Это может выйти любопытнейший разговор. Розанов вообще с каждым человеком эротические темы считал за любопытнейшие, поэтому я вполне поняла его особый острый интерес к такому разговору с Распутиным. Ведь чего только про Распутина не говорили: и гипнотизер, и магнетизер, и хлыст, и сатир, и святой, и бесноватый. - Хорошо, - сказала я. - Попробую поговорить. Обернувшись, встретила два острых, как шпильки, глаза. Распутина видимо, обеспокоила наша тайная беседа с Розановым. Задергал плечом и отвернулся. Пригласили к столу. Меня посадили на угол. Слева - Розанов и Измайлов. Справа - Распутин. Кроме нас за столом оказалось еще человек двенадцать гостей: какая-то важного вида старуха, про которую мне шепнули: "Это та, что постоянно при нем". Какой-то озабоченный господин, который торопливо усадил по другую руку Распутина молодую, красивую и очень разряженную ("во всем шикарном") даму с не подходящим к туалету убитым, безнадежным выражением лица. В конце стола поместились какие-то странные музыканты - с гитарой, с гармонией и с бубном, точно на деревенской свадьбе. Хозяин подошел к нам, наливая вина и угощая закусками. Я тихонько спросила про красивую даму и музыкантов. Музыканты, оказывается, были нужны - Гриша любил иногда поплясать, и именно под их музыку. Эти музыканты и у Юсупова играют. - Очень хорошие музыканты. Оригинальные. Вот вы услышите. О красивой даме сказал, что у ее мужа (озабоченного господина) какое-то служебное, очень сложное и неприятное дело, которое только через Распутина можно сделать простым и приемлемым. И вот этот господин водит свою жену всюду, где только можно встретить старца, и подсаживает ее к нему, надеясь, что он когда-нибудь обратит на нее внимание. - Уже два месяца старается, а Гриша словно и не видит их. Он ведь странный и упрямый. Распутин пил быстро и много и вдруг, нагнувшись ко мне, зашептал: - Ты чего же это не пьешь-то? Ты пей. Бог простит. Ты пей. - Да я не люблю вина, оттого и не пью. Он посмотрел недоверчиво. - Пустяки! Ты пей. Я тебе говорю: Бог простит. Бог простит.| Бог тебе многое простит. Пей! - Да я же вам говорю, что мне не хочется. Не буду же я насильно пить? - О чем он говорит? - зашептал слева Розанов. - Вы заставьте его громче говорить. Переспрашивайте, чтобы громче, а то мне не слышно. - Да и слушать нечего. Просто уговаривает вино пить. - А вы наводите его на эротику. Господи! Да неужели не умеете повести нить разговора? Мне стало смешно. - Да не мучьте вы меня! Вот тоже нашли Азефа-провокатора. И чего ради я буду для вас стараться? Я отвернулась от Розанова, и два острых распутинских глаза, подстерегая, укололи меня. - Так не хочешь пить? Ишь ты какая строптивая. Не пьешь, когда я тебя уговариваю. И он быстрым, очевидно привычным, движением тихонько дотронулся до моего плеча. Словно гипнотизер, который хочет направить через прикосновение ток своей воли. И это было не случайно. По напряженному выражению всего его лица я видела, что он знает, что делает. И я вдруг вспомнила фрейлину Е., ее истерический лепет: "Он положил мне руку на плечо и так властно сказал..." Так вот оно что! Гриша работает всегда по определенной программе. Я, удивленно приподняв брови, взглянула на него и спокойно усмехнулась. Он судорожно повел плечом и тихо застонал. Отвернулся быстро и сердито, будто совсем навсегда, но сейчас же снова нагнулся. - Вот, - сказал, - ты смеешься, а глаза-то у тебя какие - знаешь? Глаза-то у тебя печальные. Слушай, ты мне скажи - мучает он тебя очень? Ну, чего молчишь?.. Э-эх, все мы слезку любим, женскую-то слезку. Понимаешь? Я все знаю. Я обрадовалась за Розанова. Очевидно, начиналась эротика. - Что же вы такое знаете? - спросила я громко, нарочно, чтобы и он повысил голос, как это многие невольно делают. Но он снова заговорил тихо: - Как человек человека от любви мучает. И как это надо, мучить-то, все знаю. А вот твоей муки не хочу. Понимаешь? - Ничего не слышно! - сердито с левой стороны ворчал Розанов. - Подождите, - шепнула я. Распутин заговорил снова: - Что за кольцо у тебя на руке? Что за камешек? - Аметист. - Ну, все равно. Протяни мне его тихонько под столом. Я на него дыхну, погрею... Тебе от моей души легче станет. Я дала ему кольцо. - Ишь, чего ж ты сняла-то? Я бы сам снял. Не понимаешь ты... Но я отлично понимала. Оттого я и сняла сама. Он, прикрыв рот салфеткой, подышал на кольцо и тихонько надел мне его на палец. - Вот когда ты придешь ко мне, я тебе много расскажу, чего ты и не знала. - Да ведь я не приду? - сказала я и опять вспомнила фрейлину Е. Вот он, Распутин, в своем репертуаре. Этот искусственно-таинственный голос, напряженное лицо, властные слова. Все это, значит, изученный и проверенный прием. Если так, то уж очень это все наивно и просто. Или, может быть, слава его как колдуна, вещуна, кудесника и царского любимца давала испытуемым особое, острое настроение любопытства, страха и желания приобщиться этой жуткой тайне? Мне казалось, будто я рассматривала под микроскопом какую-то жужелицу. Вижу чудовищные мохнатые лапы, гигантскую пасть, но притом прекрасно сознаю, что на самом-то деле это просто маленькое насекомое. - Не при-дешь? Нет, придешь. Ты ко мне придешь. И он снова тайно и быстро дотронулся до моего плеча. Я спокойно отодвинулась и сказала: - Нет, не приду. И он снова судорожно повел плечом и застонал. Очевидно, каждый раз (и потом я заметила, что так действительно и было), когда он видел, что сила его, волевой его ток не проникает и отталкивается, он чувствовал физическую муку. И в этом он не притворялся, потому что видно было, как хочет скрыть и эту плечевую судорогу, и свой странный тихий стон. Нет, все это не так просто. Черный зверь ревет в нем... Посмотрим... 5 - Спросите у него про Вырубову, - шептал Розанов. - Спросите про всех, пусть все расскажет и, главное, погромче. Распутин косо, через масленые пряди волос, глянул на Розанова. - Чего этот там шепчет? Розанов протянул к нему свой бокал. - Я чокнуться хотел. Чокнулся и Измайлов. Распутин сторожко посматривал на них, отводил глаза, и снова. И вдруг Измайлов спросил: - А что, скажите, вы никогда не пробовали писать? Ну кому, кроме писателя, придет в голову такой вопрос? - Случалось, - ответил Распутин, ничуть не удивившись. - Очень даже случалось. И поманил пальцем молодого человека, сидевшего на другом конце стола. - Милай! Вот принеси-ка сюда листочки с моими стихами, что вы давеча на машинке-то отстукивали. "Милай" живо сбегал за листками. Распутин раздал. Все потянулись. Листьев, переписанных на машинке, было много - на всех хватило. Прочитали. Оказалось стихотворение в прозе, в стиле "Песни Песней", туманно-любовное. Еще помню фразу: "Прекрасны и высоки горы. Но любовь моя выше и прекраснее их, потому что любовь есть Бог". Это, кажется, и была единственная понятная фраза. Остальное было набор слов. Пока читала, автор, очень беспокойно оглядывая всех, следил за впечатлением. - Очень хорошо, - сказала я. Он оживился. - Милай! Дай чистый листочек, я ей сам напишу. Спросил: - Как твое имя? Я сказала. Он долго муслил карандаш. Потом корявым, еле разборчивым мужицким почеркам нацарапал: "Надежде. Бог есть любовь. Ты люби. Бог простит. Григорий". Основной, значит, лейтмотив распутинских чар был ясен: люби - Бог простит. Но почему же его дамы от такой простой и милой формулы впадают в истерический экстаз? Отчего дергалась и пятнами краснела фрейлина Е.? Тут дело неспроста. 6 Я долго смотрела на корявые буквы, на подпись "Григорий"... Какая страшная сила была в этой подписи. Я знала случай, когда эти восемь корявых букв вернули человека, осужденного судом и уже сосланного на каторгу. Вероятно, эта же подпись могла бы и отправить кого-нибудь туда же... - Вы сохраните этот автограф, - сказал Розанов. - Это занятно. Он действительно долго сохранялся у меня. В Париже, лет шесть тому назад, нашла я его в старом портфеле и подарила автору французской книги о Распутине - В. Бинштоку. Писал Распутин с трудом, совсем был малограмотный. Так писал у нас в деревне лесной объездчик, который заведовал весенним сплавом и ловил браконьеров. Писал он счета: "Поезда в дачу взад и обратно петь ру" (пять рублей). Распутин и внешностью на него походил поразительно. Может быть, оттого и не чувствовала я никакого мистического трепета от его слов и жестикуляций. "Бог - любовь, приде-ошь" и прочее. Все вспоминалось "петь ру" и разбивало настроение... Хозяин вдруг озабоченно подошел к Распутину. - Телефон из Царского. Тот вышел. Значит, в Царском знали, где он сейчас находится. Может быть, даже всегда знали, где его искать. Воспользовавшись его отсутствием. Розанов стал давать инструкции, как наводить разговор на всякие интересные темы. Главное - пусть расскажет о своих хлыстовских радениях. Правда ли, мол, это, и если да, то как именно он это устраивает и нельзя ли мол, попасть на них. - Пусть он вас пригласит, а вы и нас прихватите. Я согласилась охотно. Это действительно было бы интересно. Но Распутин к столу не вернулся. Хозяин сказал, что его спешно вызвали в Царское Село (а был уже двенадцатый час ночи), что он, уезжая, просил сказать мне, что непременно вернется. - Ты ее не отпускай, - повторил Ф. его слова. - Пусть она меня ждет. Я вернусь. Разумеется, никто его ждать не стал. Во всяком случае, наша компания сразу после обеда уехала. 7 Все мои знакомые, которым я рассказывала о состоявшейся встрече, выказывали какой-то совершенно необычайный интерес. Расспрашивали о каждом слове старца, просили подробно описать его внешность и, главное, "нельзя ли тоже туда попасть?". - Какое он на вас произвел впечатление? Отвечала: - Не сильное, но довольно противное. Советовали этим знакомством не пренебрегать. Никто не знает, что его ждет в будущем, а Распутин такая сила, с которой нельзя не считаться. Он смещает министров, тасует придворных, как колоду карт. Его немилости страшатся пуще чем царского гнева. Говорили о каких-то тайных немецких ходах через Распутина к Александре Федоровне. Он при помощи своих молитв и внушений руководит нашим фронтом. - Перейдете до такого-та числа в наступление - наследник заболеет. Для человека, ведущего какую-нибудь серьезную политическую линию, Распутин показался мне недостаточно серьезным. Слишком дергался, слишком рассеивался вниманием, был сам весь какой-то запутанный. Вероятно, поддавался уговорам и подкупам, не особенно обдумывая и взвешивая. Самого его несла куда-то та самая сила, которою он хотел управлять. Не знаю, каков он был в начале своей карьеры, но в те дни, когда я его встретила, он словно уже сорвался и несся в вихре, в смерче, сам себя потеряв. Повторял бредовые слова: "Бог... молитва... вино", путал, сам себя не понимал, мучился, корчился, бросался в пляс с отчаянием и с воплем, как в горящий дом за забытым сокровищем. Я потом видела этот пляс его сатанинский... Рассказывали, что он собирал своих поклонниц, дам из общества, в бане и заставлял, "чтобы сломить дух гордости и научить смирению", мыть ему ноги. Не знаю, правда ли это, но могло бы быть правдой. Там, в этой истерической атмосфере, самая идиотская выдумка могла казаться правдой. Магнетизер ли он? Мне довелось говорить о нем с человеком, серьезно изучавшим гипнотизм, магнетизм, влияние на чужую волю. Я рассказала ему о странном жесте Распутина, об этом быстром прикосновении и об судороге, которая корчила его каждый раз, когда он видел, что приказ его не исполнялся. - Да неужели же вы не знаете? - удивился мой собеседник. - Ведь это прикосновение - это типичный магнетический акт. Это передача волевого тока. И каждый раз, как ток этот не воспринимается, он летит обратно и ударяет магнетизера. Этот ток тем сильнее, чем напряженнее и сильнее была направленная им волна. Вы рассказываете, что он очень долго настаивал, значит, напрягал свою силу. Поэтому обратный ток ударял его до такой боли, что он корчился, стонал. Ему, наверное, было очень тяжело, и он мучительно напрягался победить отпор. Все, что вы рассказываете, - типичный случай магнетического опыта. 8 Дня через три-четыре после этого обеда у Ф-а снова позвонил Измайлов. - Ф. очень, очень просит нас снова пообедать у него. Обещает, что на этот раз будет гораздо интереснее, что в прошлый раз Распутин и оглядеться не успел, как ему пришлось уже уехать. Рассказывал, что к нему заезжал М-ч, очень убеждал приехать (прямо антрепренер какой-то!) и показывал точный список приглашенных: все мирные люди, из приличного общества. Можно было ехать спокойно. - В последний раз, - убеждал меня Измайлов. - Поговорим с ним позначительнее. Может быть, что-нибудь интересное выудим. Человек ведь незаурядный. Поедем. Я согласилась. На этот раз приехала позже. Все уже давно сидели за столом. Народу было значительно больше, чем в первый раз. Прежние были все налицо. Музыканты тоже. Распутин на прежнем месте. Все сдержанно разговаривали друг с другом, точно были они обыкновенные гости, приглашенные пообедать. На Распутина никто не глядел, как будто он здесь совсем ни при чем. И вместе с тем чувствовалось (да так оно и было), что большинство не знало друг друга и пришли все только для того, на что и решиться будто не смели: разглядеть, узнать, поговорить с Распутиным. Распутин снял свою поддевку и сидел в колкой розовой канаусовой рубашке навыпуск с косым вышитым воротом. Лицо у него было почерневшее, напряженное, усталое, глубоко запали колючие глаза. Повернулся почти спиной к сидевшей рядом с ним той самой разряженной жене адвоката, что была в прошлый раз. Мой стул по другую руку старца был пуст. - А-а! Вот она, - дернулся он. - Ну, садись скорее. Я жду. Чего в прошлый раз укатила? Я вернулся, а ее и нету! Пей! Чего же ты? Я тебе говорю: пей! Бог простит. Розанов и Измайлов на прежних местах. Распутин нагнулся ко мне: - Тяжко я по тебе тосковал. - Ну, это все пустяки. Это вы говорите из любезности, - отвечала я громко. - Расскажите лучше что-нибудь интересное. Правда, что вы устраиваете хлыстовские радения? - Радения? Здесь-то, в Питере? - А что - разве нет? - А кто сказал? - спросил он беспокойно. - Кто сказал? Говорил, что сам был, что сам видал, али слыхал, али как? - Да я не помню кто. - Не по-омнишь? Ты вот лучше, умница, ко мне приходи, я тебе много чего порасскажу, чего не знаешь. Ты не из англичанок будешь? - Нет, совсем русская. - Личико у тебя англичанское. Вот есть у меня в Москве княгиня Ш. Тоже личико англичанское. Нет, брошу все, в Москву поеду. - А Вырубова? - говорю уж бед всякого смысла, единственно, чтобы угодить Розанову, спросила я. - Вырубова? Нет, Вырубова нет. У нее лицо круглое, не англичанское. Вырубова у меня деточка. У меня, скажу я тебе, так: у меня есть которые деточки и которые другие. Я врать не буду, это так. - А... царица? - вдруг осмелев, сдавленным голосом просипел Измайлов. Александра Федоровна? Я немножко испугалась смелости вопроса. Но, к удивлению моему, Распутин очень спокойно ответил: - Царица? Она больная. У нее очень грудь болит. Я руку на нее наложу и молюсь. Хорошо молюсь. И ей всегда от моей молитвы легче. Она больная. Молиться надо за нее и за деточек. Плохо... плохо... - забормотал он. - Что плохо? - Нет, ничего... молиться надо. Деточки хорошие... Помню, в начале революции я читала в газетах о том, что найдена "гнусная переписка старца с развращенными княжнами". Переписка такого содержания, что "опубликовать ее нельзя". Впоследствии, однако, письма эти опубликовали. И были они приблизительно такого содержания: "Милый Гриша, помолись за меня, чтобы я хорошо училась". "Милый Гриша, я всю неделю вела себя хорошо и слушалась папу и маму..." - Молиться надо, - бормотал Распутин. - А вы знаете фрейлину К? - спросила я. - Это такая востренькая? Будто видал. Да ты приходи ко мне. Всех покажу и про всех расскажу. - Зачем же я приду? Они еще рассердятся. - Кто рассердится? - Да все ваши дамы. Они меня не знают, я человек для них совсем чужой. Наверное, будут недовольны. - Не смеют! - Он стукнул кулаком по столу. - У меня этого нет. У меня все довольны, на всех благодать почиет. Прикажу - ноги мыть, воду пить будут! У меня все по-Божьему. Послушание, благодать, смирение и любовь. - Ну вот, видите - ноги мыть. Нет, уж я лучше не приду. - Придешь. Я зову. - Будто уж все и шли, кого вы звали? - До сих пор - все. 9 Справа от Распутина, настойчиво и жадно прислушиваясь к нашему разговору, томилась жена адвоката. Изредка, поймав на себе мой взгляд, она заискивающе улыбалась. Муж все шептал ей что-то и пил за мое здоровье. - Вот вы лучше пригласите к себе вашу соседку, - сказала я Распутину. Посмотрите, какая милая. Она, услышав мои слова, подняла на меня глаза, испуганные и благодарные. Она даже побледнела, так ждала ответа. Распутин взглянул, быстро отвернулся и громко сказал: -А-а! Дура собачья! Все сделали вид, что не слышат. Я повернулась к Розанову. - Ради Бога, - сказал тот, - наведите разговор на радения. Попробуйте еще раз. Но у меня совсем пропал интерес к разговору с Распутиным. Мне казалось, что он пьян. Хозяин все время подходил и подливал ему вина, приговаривая: - Это твое, Гриша, твое любимое. Распутин пил, мотал головой, дергался и бормотал что-то. - Мне очень трудно сейчас говорить с ним, - сказала я Розанову. Попробуйте теперь вы сами. Вообще, можем же мы вести общий разговор! - Не удастся. Тема очень интимная, тайная. А к вам у него уже есть доверие... - Чего он там все шепчется? - прервал нас Распутин. - Чего он шепчется, этот, что в "Новом времени" пишет? Вот тебе раз! Вот вам и инкогнито. - Почему вы думаете, что он пишет? Это кто-нибудь спутал... Вам еще скажут, что и я пишу. - Говорили, будто ты из "Русского слова", - спокойно отвечал он. - Да мне-то все равно. - Кто же это сказал? - А я и не помню, - подчеркнуто повторил он мой ответ на свой вопрос, кто, мол, рассказывал мне о радениях. Запомнил, значит, что я ответить не захотела, и теперь отплачивает мне тем же: "А я и не помню!" Кто же нас выдал? Ведь была обещана полная конспирация. Это было очень странно. Ведь не мы добивались знакомства со старцем. Нас пригласили, нам это знакомство предложили и вдобавок нам посоветовали не говорить, кто мы, так как "Гриша журналистов не любит", разговоров с ними избегает и всячески от них прячется. Теперь оказывается, что имена наши отлично Распутину известны, а он не только от нас не прячется, но, наоборот, втягивает в более близкое а знакомство. Чья здесь игра? М-ч ли все это для чего-то организовал - для чего, неизвестно? Сам ли старец для каких-то своих хитросплетений? Или случайно кто-нибудь выболтал наши имена? Атмосфера очень нездоровая. Предположить можно все что угодно. И что я знаю обо всех этих наших сотрапезниках? Кто из них из охранки? Кто кандидат на каторгу? А кто тайный немецкий агент? И для кого из всей этой честной компании мы были привлечены как полезная сила? Распутин ли здесь путает, или его самого запутывают? Кого продают? - Наши имена ему известны, - шепнула я Розанову. Он удивленно взглянул на меня и зашептался с Измайловым. И в эту минуту вдруг ударили музыканты по своим инструментам. Звякнул бубен, зазвенела гитара, запела гармонь плясовую. И в тот же миг вскочил Распутин. Вскочил так быстро, что опрокинул стул. Сорвался с места, будто позвал его кто, и, отбежав от стола (комната была большая), вдруг заскакал, заплясал, согнул колено углом вперед, бороденкой трясет, и все кругом, кругом... Лицо растерянное, напряженное, торопится, не в такт скачет, будто не своей волей, исступленно, остановиться не может... Все вскочили, окружили, смотрят. Тот "милай", что за листками бегал, побледнел, глаза выпучил, присел и в ладоши хлопает: - Гоп! Гоп! Гоп! Так! Так! Так! И никто кругом не смеялся. Все смотрели точно испуганно и, во всяком случае, очень, очень серьезно. Зрелище было до того жуткое, до того дикое, что, глядя на него, хотелось завизжать и кинуться в круг, вот тоже так скакать, кружить, пока сил хватит. А лица кругом становились все бледнее, все сосредоточеннее. Нарастало какое-то настроение. Точно все ждали чего-то... Вот, вот... Сейчас... - Ну какое же может быть после этого сомнение? - сказал за мной голос Рованова. - Хлыст! А тот скакал козлом, страшный, нижняя челюсть отвисла, скулы обтянулись, пряди волос мотаются, хлещут по впалым орбитам глаз. Розовая колкая рубаха раздулась на спине пузырем. - Гоп, гоп, гоп! - хлопал в ладоши "милай". И вдруг Распутин остановился. Сразу. И музыка мгновенно оборвалась, словно музыканты знали, что так надо делать. Он упал в кресло и водил кругом уже не колючими, а растерянными глазами. "Милай" поспешно подал ему стакан вина. Я ушла в гостиную и сказала Измайлову, что хочу уехать. - Посидите, отдохните немножко, - сказал тот. Было душно. От духоты билось сердце и руки дрожали. - Нет, здесь не душно, - сказал Измайлов. - Это у вас нервное. - Пожалуйста, не уезжайте! - попросил Розанов. - Теперь очень легко можно будет добиться от него приглашения на радения. Гости перебрались в гостиную и расселись кругом у стен, словно в ожидании какого-то дивертисмента. Пришла и красивая дама. Муж поддерживал ее под руку. Она шла низко опустив голову, и мне показалось, что она плачет. Я встала. - Не уходите, - сказал Розанов. Я покачала головой и пошла по направлению к передней. Из столовой наперерез мне вышел Распутин. Подошел и взял меня за локоть. - Подожди минутку, что я тебе скажу. Только слушай хорошенько. Видишь, сколько кругом нас народу? Много? Много, а никого нет. Вот: я и ты, и только всего. Вот стоим мы здесь с тобой, я и ты. И я тебе говорю: ты приходи! Тяжко хочу, чтобы ты пришла. Так тяжко, что вот прямо о землю бы бросился! Он судорожно дергал плечом и стонал. И было все так нелепо, и то, что мы стоим посреди зала, и что он так мучительно-серьезно говорит... Надо было разбить настроение. Подошел Розанов и, делая вид, что просто проходит мимо, насторожил ухо. Я засмеялась и, показывая на него, сказала Распутину: - Да вот он меня не пускает. - Не слушай его, желтого, приходи. А его с собой не води, он нам не нужен. Ты Распутиным не брезгуй, мужиком. Я кого полюблю, я тому палаты каменные строю. Не слыхала, что ли? - Не слыхала, - ответила я. - Врешь, умница, слыхала. Это я могу. Палаты каменные. Увидишь. Я много могу. Только приходи ты, ради Бога, скорее. Помолимся вместе. Чего ждать-то! Вот меня все убить хотят. Как на улицу выхожу, так и смотрю во все стороны, не видать ли где рожи. Да. Хотят убить. Ну что ж! Не понимают, дураки, кто я таков. Колдун? А может, и колдун. Колдунов жгут. так и пусть сожгут. Одного не понимают: меня убьют, и России конец. Помни, умница: убьют Распутина России конец. Вместе нас с ней и похоронят. Он стоял посреди залы, худой, черный, как иссохшее, горелое, суковатое дерево. - И России конец... конец России... Тряс вытянутой крючковатой рукой, похожий на мельника из "Русалки" в игре Шаляпина. Страшный он был в эту минуту и совсем безумный. - А? А? Уходишь? Ну, уходишь, так уходи. А только вспомни... вспомни... * * * По дороге домой Розанов (мы ехали вместе) говорил, что пойти к Распутину стоит, что ему, вероятно, кажется подозрительным мой отказ от предложения, которого столькие добиваются. - Вместе все пойдем, вместе уйдем. Я говорила, что в этой распутинской атмосфере есть для меня что-то беспредельно противное и очень тяжелое. Подхалимство, кликушество и одновременно обделывание каких-то неизвестных нам темных, очень темных дел. Подойдешь, запачкаешься и не выпутаешься. Противно это все и невесело, а весь интерес к разным "жутким тайнам" этой среды поглощается этим отвращением. Жалкое, напряженное и несчастное лицо адвокатской жены, которую муж так бесстыдно навязывает пьяному мужику, - во сне мне снится, как кошмар. И ведь у него там" верно, много таких, про которых он кричал и кулаком стучал, что "не смеют и всем довольны". - Противно уж очень. До жути противно! Боюсь! И потом - не странно ли, что он так привязался, чтобы я пришла? - К отпору не привык. - А я думаю, что дело гораздо проще. Думаю, что из-за "Русского слова". Он хотя и делает вид, что не придает значения этому обстоятельству, однако вы сами знаете, что прессы он боится и заискивает перед ней. Может быть, решил залучить себе в моем лице новую жену-мироносицу. Чтобы под его диктовку писала то, что ему интересно. Ведь он всю свою политику проводит через женщин. Подумайте, какой козырь был бы в его руках. Он, по-моему, отлично все рассчитал. Он хитрый. 10 Через несколько дней после этого обеда позвонила знакомая дама. Упрекала, что я не была вчера на ее вечере, на который обещала приехать. А я об этом вечере совершенно забыла. - Была Вырубова, - говорила дама. - Ждала вас. Ей очень хочется с вами познакомиться, и я ей это обещала. Ужасно, ужасно обидно, что вы не могли быть. "Ага! - подумала я. - Начались вести из "того" мира. Чего же ей от меня нужно?" Что она была именно весть из "того" мира, я не сомневалась ни на минуту. Прошло еще дня два. Прибежала ко мне старая приятельница, очень взволнованная: - У С. будет большой вечер. Сама С. заезжала к тебе уже два раза и не заставала тебя дома. Она сегодня была у меня и взяла с меня слово, что я тебя к ним привезу. Меня несколько удивила такая настойчивость со стороны С. Я не была с ними очень близко знакома. Уж не задумала ли она заставить меня читать или декламировать? Этого как раз я терпеть не могла. Высказала свои опасения. - Нет-нет, - успокаивала меня приятельница. - Уверяю тебя, что никаких тайных расчетов у них нет. Просто С. тебя очень любит и хочет тебя видеть. Кстати, вечер будет очень интересный. Народу будет немного, все - свои, потому что С. не могут сейчас, во время войны, задавать большие балы. Это было бы неприлично. Никого лишнего не будет. Они умеют все интересно устраивать. 11 Мы приехали в двенадцатом часу. Народу было много. Среди фраков и вечерних платьев - несколько фигур в одинаковых черных домино и голубых масках. Очевидно, одна компания. Кроме них, маскированных не было. - Ну, вот вам она. Видите? Привезла, - сказала моя приятельница, подведя меня за руку к хозяйке. В большом зале пела цыганка. Маленькая, щупленькая, в черном закрытом платье из блестящего шелка. Она страдальчески закидывала шафранно-смуглое личико. Расставаясь, она говорила: "Не забудь ты меня на чужбине..." - Подождем минутку, - шепнула мне хозяйка. - Сейчас она кончит. И продолжала стоять около меня, ища кого-то глазами. - Теперь мы можем пройти. Она взяла меня под руку и повела по залу, все ища кого-то. Мы прошли через всю комнату и вошли в маленькую полутемную гостиную. Гостиная была пустая. Хозяйка усадила меня на диванчик. - Я к вам сейчас вернусь. Вы не уходите. Она действительно скоро вернулась, но не одна. С ней пришло черное домино. - Вот эта таинственная маска, - смеясь, сказала С., - будет вас пока развлекать. Подождите меня здесь. Черное домино село рядом со мной и молча смотрело на меня через узкие прорези маски. - Вы меня не знаете, - пробормотало оно наконец. - Но мне ужасно надо поговорить с вами. Голос был незнакомый. Но интонация знакомая. Таким прерывистым истерическим тоном говорила со мной фрейлина Е. Говорила о Распутине. Я посмотрела на свою собеседницу. Нет, это не Е. Та была маленькая. Эта - очень высокая. Чуть-чуть картавила, как все наши великосветские дамы, которые в детстве начинают говорить по-английски прежде чем по-русски. - Я все знаю, - нервно продолжала незнакомка. - Вы в четверг должны быть в одном доме. - Нет, - удивилась я. - Я нигде не должна быть. Она страшно взволновалась: - Ну зачем, зачем вы не говорите правды? Ведь я же все знаю. - Где же, по-вашему, я должна быть? - спросила я. - Там. У него. - Ничего не понимаю. - Вы хотите проверить меня? Ну что же, я скажу прямо. Вы будете в четверг у... у Распутина. - Почему вы так думаете? Меня никто в четверг к нему не приглашал. Дама притихла. - Может быть, вы еще не получили этого приглашения... Но все равно вы его должны поучить. Это уже решено. - Что же вас в этом деле так волнует? - спросила я. - Может быть, вы мне скажете ваше имя? - Я не для того надела эту идиотскую маску, чтобы говорить вам мое имя. Да это для вас безразлично. Не в этом дело. Дело в том, что вы будете в четверг там. - Нет, я не собираюсь к Распутину, - спокойно сказала я. - Уверяю вас, что я к нему не пойду. - А-ах! Она вся вскинулась и схватила меня за руку своими затянутыми в тугие черные перчатки руками. - Нет, вы нарочно так говорите. Вы пойдете! Почему вы не пойдете? - Да мне неинтересно. - И вы не передумаете? - Нет. У нее задрожали плечи. Мне показалось, что она плачет. - Я думала, что вы искренне, - прошептала она. Я совсем растерялась. - Вы чего же это от меня хотите? Вам неприятно, что я не пойду? Я ничего не понимаю. Она опять сжала мне руку. - Умоляю вас всем, что у вас есть святого: откажитесь идти в четверг. Надо, чтобы он отменил этот вечер. Он не должен приезжать из Царского в четверг. Этому надо помешать, потому что это будет ужасно. Она бормотала что-то, вздрагивая плечами. - Я не понимаю, причем я здесь, - сказала я. - Но если это может вас успокоить, то поверьте мне: я даю вам честное слово, что не пойду. Я через три дня еду в Москву. У нее опять задрожали плечи, и опять показалось мне, что она плачет. - Спасибо вам, дорогая, дорогая... И, быстро нагнувшись, она поцеловала мне руку. Вскочила и ушла. "Нет, это не Вырубова, - подумала я, вспомнив, как та ждала меня на вечере у знакомых. - Нет, это не она. Вырубова довольно полная, и главное, она хромает. Это не она". Я разыскала хозяйку. - Кто эта дама в маске, которую вы мне подсунули? Хозяйка как будто была недовольна вопросом. - Как же я могу знать, раз она в маске? Во время ужина черные домино исчезали. Или, может быть, просто сняли маскарадный наряд. Я долго присматривалась к незнакомым лицам, ища губы, целовавшие мне руку... В конце стола сидели музыканты: гитара, гармонь и бубен. Те самые. Распутинские. Цепь... нить. 12 На другой день пришел ко мне Измайлов, страшно расстроенный. - Случилась ужасная гадость. Вот прочтите. Дает газету. В газете сообщалось о том, что Распутин стал часто бывать в кругу литераторов, где за бутылкой вина рассказывает разные забавные анекдоты о чрезвычайно высоких особах. - Это еще не все, - прибавил Измайлов. - Сегодня был у меня Ф. и говорил, что его неожиданно вызвали в охранку и допрашивали, кто именно из литераторов у него обедал и что именно Распутин рассказывал. Грозили высылкой из Петербурга. Но что противнее и удивительнее всего, так это то, что на столе у допрашивавшего его охранника Ф. ясно видел тот самый листок который собственной рукой написал М-ч. - Неужели М-ч работает в охранке? - Неизвестно, он ли, или кто другой из гостей Ф. Во всяком случае, надо быть очень осторожными. Если нас и не будут допрашивать, то следить за нами, конечно, будут. Поэтому если Распутин будет писать или вызывать по телефону, то отвечать ему не следует. Впрочем, вашего адреса он не знает, да и вряд ли и фамилию хорошо усвоил. - Вот вам и мистические тайны старца! Розанова жалко! Такой прозаический бытовой конец... 13 - Барыня, вас два раза кто-то по телефону нарочно спрашивал, - смеясь, говорит мне горничная. - Как так - нарочно? - Да я спрашиваю: кто такой? А он говорит: "Распутин". Кто-то, значит, подшучивает. - Слушайте, Ксюша, ели он еще будет подшучивать, отвечайте непременно, что я уехала, и надолго. Поняли? 14 Я скоро уехала из Петербурга. Распутина больше не видала. Потом, когда прочла в газетах, что труп его сожгли, - вспомнила его, того, черного скрюченного, страшного колдуна: "Сожгут? Пусть сожгут. Одного не знают: Распутина убьют, и России конец. Вспомни!.. вспомни!.." Вспомнила.
Распутин в "Яре"
скрытый текст
Из докладной записки заместителю министра внутренних дел Джунковскому от 18 июня 1915 года (с пометкой "Совершенно секретно"). "Около 22 часов Г прибыл в ресторан "Яр". С ним были: Анисья Решетникова - вдова потомственного почетного гражданина Санкт-Петербурга, Николай Соедов - сотрудник нескольких петербургских газет, и неизвестная женщина (личность установить не удалось). Все четверо были навеселе. В ресторане по требованию Г им предоставили отдельный кабинет, куда был приглашен женский хор. Под песни хора и восторженные возгласы дам Г до упаду танцевал "русскую", после чего, выпив еще водки, повел себя совершенно непристойно: снял штаны, обнажив свои половые органы, и в таком виде приставал к певичкам, тискал их. На замечание заведующей хором ответил, что "всегда так держит себя с женщинами", и в подтверждение ущипнул ее за грудь. Некоторым из певиц Г раздал по 10 рублей, беря деньги у своей молодой (неопознанной) спутницы. Ею же были оплачены все прочие расходы по "Яру". Затем Г в компании обеих дам поднялся в "номер", где они провели около получаса. Соедов все это время оставался внизу, пил и слушал хор. Без двадцати два ночи Г с дамами вернулись в ресторан, выпили еще на посошок - и разъехались. Г на извозчике доехал до публичного дома, где взял двух проституток (Ботвинину и Козлову). Вышел через 35 минут, поехал к Головиным, где провел около часа. Из дома Головиных вышел вместе с Зинаидой Манчтет (женой коллежского секретаря), поехал к ней домой. Там пробыл 40 минут, а, выйдя, пешком пошел на Гончарную, где снова взял проститутку и отправился с ней в бани. В 6.45, выйдя из бань, отправился на извозчике домой - Гороховая, 45". http://traditio.ru/wiki/%D0%A1%D0%BA%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B0%D0%BB_%D0%B2_%D1%80%...0%AF%D1%80%C2%BB
А что у нас Алексашка Меньшиков и Григорий Орлов до сих пор не в святых ходют?
Теперь и старший брат по вере Alexis XV, иудей Gestas75 подключился к защите "исторической правды" :). Правду читаем в книге, ну а про то кого православные будут слушать и чем Православное учение о Церкви отличается от католического, которое отчаянно пытаются сегодня навязать модернисты, читаем: Из послания Восточных Патриархов 1848 : «…у нас ни патриархи, ни Соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас есть самое тело Церкви, т.е. самый народ, который всегда желает сохранить веру свою неизменною и согласною с верою отцев его, как то испытали многие из пап и латинствующих патриархов, со времени разделения нисколько не успевшие в своих против нее покушениях…»
Elena758, зная, что для вас и Иисус - не авторитетен (рожден от мамы-иудейки, обрезан), я привожу документы. Понимаю вашу феминную тоску по Распутину, но оглянитесь - подобные мускулинные "святые старцы" живут и сегодня. Виссарион, например. Кстати, мы, иудеи, старшие братья не только католиков, но и христиан в целом. Вы, очевидно, родноверка
Две с половиной строчки и столько грязи и лжи, Алексису предстоит большая работа над собой дабы соответствовать уровню старшего брата по духу. Хотя весьма интересно было услышать, что оказывается иудеям мечтается, дабы их все, в том числе, православные, старшими братьями почитали. Ну что же мечту иметь неплохо, но вот такую несбыточную - печально.
Alexis XV
Стаж: 14 лет 8 месяцев
Сообщений: 3799
Alexis XV · 07-Окт-11 16:31(спустя 47 мин., ред. 07-Окт-11 16:31)
Хотя весьма интересно было услышать, что оказывается иудеям мечтается, дабы их все, в том числе, православные, старшими братьями почитали.
"Дорогие братья, Шалом вам во имя Бога любви и мира, Бога отцов наших, Который явил Себя угоднику Своему Моисею в Купине Неопалимой и сказал: "Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова" (Исх.3,6). Он Сущий (Ягве) – Бог и Отец всех, а мы все братья, ибо мы все дети Ветхого Завета Его на Синае, который в Новом Завете, как мы, христиане, верим, обновлен Христом, как и Синайский Завет (Исх. 24,8) Кровию Нового Завета. Эти два Завета являются двумя ступенями одной и той же "богочеловеческой религии", двумя моментами одного и того же "богочеловеческого процесса". В этом процессе становления Завета Бога с человеком Израиль стал избранным народом Божиим; которому были вверены законы и пророки. Очень хорошо это выразил выдающийся иерарх и богослов Русской Православной Церкви архиепископ Херсонский и Одесский Никанор (Бровкович) в проповеди, произнесенной в Одессе (1884). Главной мыслью этой проповеди было теснейшее родство между ветхозаветной и новозаветной религией. Единение иудейства с христианством должно мыслиться не на почве индифферентизма или каких-либо отвлеченных общечеловеческих гуманистических принципов, а на реальной почве духовного и естественного родства и положительных религиозных интересов. Мы должны быть едино с иудеями, не отказываясь от христианства, не вопреки христианству, а во имя и в силу христианства, а иудеи должны быть едино с нами не вопреки иудейству, а во имя и в силу истинного иудейства." Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси. Мы должны быть едино с иудеями... (Послание группе представителей иудейской общины США, переданное американскому раввину А. Шнайдеру в ноябре 1991 г.) Elena758, для расширения вашего кругозора могу посоветовать к ознакомлению замечательный словарь Кон-Шербок Д., Кон-Шербок Л. - Иудаизм и христианство.
Да, скандал тогда был просто огромадный, говорят Патриарх даже покаяние приносил, правда в узком кругу. Об отношении Церкви к иудаизму и попытках последнего изменить Православное вероучение можно послушать - Постовой сионизма (Александр Монастырёв) - https://rutr.life/forum/viewtopic.php?t=3104722. О том как католичество переформатируется по иудейским лекалам читаем - Четверикова О. - Измена в Ватикане, или Заговор пап против христианства - https://rutr.life/forum/viewtopic.php?t=3605719 - в отношении Православия сегодня пытаются применить те же методы.
Alexis XV
Стаж: 14 лет 8 месяцев
Сообщений: 3799
Alexis XV · 07-Окт-11 16:57(спустя 15 мин., ред. 07-Окт-11 16:57)
Да, скандал тогда был просто огромадный, говорят Патриарх даже покаяние приносил, правда в узком кругу.
И не говорите - земля слухами полна.
Elena758 писал(а):
Об отношении Церкви к иудаизму и попытках последнего изменить Православное вероучение можно послушать - Постовой сионизма (Александр Монастырёв) - https://rutr.life/forum/viewtopic.php?t=3104722. О том как католичество переформатируется по иудейским лекалам читаем - Четверикова О. - Измена в Ватикане, или Заговор пап против христианства - https://rutr.life/forum/viewtopic.php?t=3605719 - в отношении Православия сегодня пытаются применить те же методы.
Об отношении Церкви к иудаизму я должен познакомиться со слов анонима и книги написанной в стиле бульварной сенсации - вы серьёзно или шутите?
Для латинянина митрополитом Антониий (Мельников), управляющий в свое время Ленинградской кафедрой - аноним, а публикация католических источников - бульварная сенсация, ну что же вполне ожидаемо от еретика. Впрочем, в отношении некоторых папских цитат, документов и откровений католических деятелей, приведенных в книге Четвериковой вполне можно применить определение сенсации, конечно, если воспринимать их в свете Евангелия. P.S. Alexis XV - Вы опять заблуждаетесь, полагая, что я веду с Вами дискуссию. Пишу прежде всего для православных, так что не нужно так переживать
Alexis XV
Стаж: 14 лет 8 месяцев
Сообщений: 3799
Alexis XV · 07-Окт-11 17:41(спустя 31 мин., ред. 07-Окт-11 17:41)
"Что мы видим в "Письме" за подписью Митрополита? Политическое обвинение в том, что о. Мень - "постовой" сионизма в Православии. Обоснования - никакого, факты - не нужны, главное - оклеветать самоуверенным, не терпящим никаких возражений тоном и как можно крепче и наглее. В качестве "факта" предъявляется идеологическая обработка автором старого интервью о. Меня (Вестник РХД, 1976, N 117), по поводу которого о. Меню по-советски беззастенчиво приписано намерение если не включить Православие в иудаизм и сионизм, то открыть сионизму канал для проникновения и разложения его изнутри. В сталинские времена такого обвинения было достаточно, чтобы поставить к стенке. Все подано в обычном стиле коммунистических идеологов и работников КГБ брежневских и более ранних времен. Тот, кому предъявлялись такие обвинения, уже никогда бы не отмылся в глазах обвинителей и исполнителей их приказов и был обречен - его не защитил бы ни закон, ни личная невиновность, ни поддержка общественности. И тот, кто расправился бы с таким "врагом", сделал бы, очевидно, правое дело - исполнил долг перед Родиной. Такое обвинение нужно оценить не иначе, как санкцию на убийство. А те, кто теперь публикуют его, тем самым предлагают православным стать солидарными с убийцами о. Александра Меня, а значит - быть совсем не христианами, а только православными по имени, каковы и сами обвинители. Бежать прочь от всего, что связано с именем о. Александра, как от чумы, отрекаться от него публично или на частной исповеди, присоединиться к хору тех, кто будет и дальше обливать грязью не только о. Меня, но и многих других, - вот что нам фактически предлагает газета. Будьте предателями, как бы говорят нам, и мы вас снисходительно примем, правда, как людей второго или третьего сорта. Пастырским словом это свидетельство ненависти никак нельзя назвать. Да и писал, вероятнее всего, какой-нибудь оголтелый мирянин или просто нецерковный человек, оставшийся за кадром. То, что Митрополит Антоний, случалось, ставил свою подпись под текстами, которые кто-то для него готовил, - вещь известная. И я думаю, что он позволил и здесь использовать свое имя. Письмо ведь ходило по рукам задолго до его смерти в 1986 г., и не слышно было, чтобы кто-либо, включая самого Митрополита, возражал против такого понимания авторства этого письма." Леонид Василенко "Под знаком террора"
Elena758 писал(а):
а публикация католических источников - бульварная сенсация, ну что же вполне ожидаемо от еретика.
Если бы только источники, сколько улётная интерпритация Четвериковой. Само название книги говорит за себя - это всё равно, что сказать: заговор иерархов РПЦ против Православия. Патриарх Кирилл и митр. Ювеналий для вас же - латиномудрствующие.
Elena758, тем не менее, читать вас - исключительное наслаждение и для того, кто к Православной церкви относится, скажем так, скептически. Полное игнорирование Нагорной проповеди (или это у вас любовь к ближнему так проявляется?), нетерпимость, игнорирование собственных церковных авторитетов... качества, достойные истинной христианки
Например, исключительные духовные авторитеты, в противовес собственному Патриарху и Синоду:
Elena758 писал(а):
Постовой сионизма (Александр Монастырёв) ... Четверикова О. - Измена в Ватикане, или Заговор пап против христианства...
Elena758 писал(а):
митрополит Антониий (Мельников), управляющий в свое время Ленинградской кафедрой
Забыли о. Иоанна Ладожского
Elena758 писал(а):
иудеям мечтается, дабы их все, в том числе, православные, старшими братьями почитали
- увольте нас от таких младших братьев (и сестер), вами вышеперечисленных. Стыдно быть в такой семейке
Иудей, поучающий православных о христианских качествах и Нагорной Проповеди... Тут даже не возмутишься, можно только сострадать Труды митрополита Иоанна (Снычева) читаем тут - Митрополит Иоанн (Снычев) - Труды - https://rutr.life/forum/viewtopic.php?t=3420142 О противоречии творчества о. Александра Меня Учению Церкви Христовой читаем - Протоиерей Сергий Антиминсов - Протоиерей Александр Мень как комментатор Священного Писания - https://rutr.life/forum/viewtopic.php?t=3615427 Вообще же данная тема показала очень интересное разделение, в зависимости от вероисповедания, при взгляде на один и тот же вопрос.
Alexis XV
Стаж: 14 лет 8 месяцев
Сообщений: 3799
Alexis XV · 10-Окт-11 18:53(спустя 1 час 23 мин., ред. 10-Окт-11 23:01)
Иудей, поучающий православных о христианских качествах и Нагорной Проповеди...
Я уже как-то писал: Принятие той или иной религии, жизнь по заповедям или их нарушение, праведность или неправедность - личный выбор каждого конкретного человека. Я не могу никого судить; более того, я получу все, что заслужил, все, что мне отмерено, но - только свое и за себя; пожну, что посеял. Так и каждый.
Мне, иудею, не зазорно напомнить некоторым носящим декоративный крестик особам, заповеди их религии. Мне до вашей души нет дела. А вот заслужить такое напоминание от нехристя - тревожный звоночек, вам не кажется?
Мене, мене, такел, упарсин... или все-же Элои, лама самахфани?
Elena758 писал(а):
можно только сострадать
но не бросить луковицу... разве что целясь в лысину. Elena758, в вас я вижу истинное лицо вашей церкви. А о.Александр - редкое исключение, т.к. вызывает уважение даже у меня.
Elena758 писал(а):
Вообще же данная тема показала очень интересное разделение, в зависимости от вероисповедания, при взгляде на один и тот же вопрос.
В православной церкви много кого записали в святые. Для Иосифа Волоцкого и Иоанна Кронштадтского Николай Второй, Иван Грозный и Григорий Распутин - вполне приемлимые соседи. А вот о.о. Сергия и Серафима - жалко, не для них компания подбирается.
Elena758, в вас я вижу истинное лицо вашей церкви.
Gestas75, псевдоправославные довольно активные ребята, но они как раз не представляют православную Церковь, а всячески позорят и извращают Христианство. Мне симпатично то, что Вы пишете. P.S. Елену я уже давно перестал воспринимать серьёзно зная её неадекватное поведение и то направление "истинно-православных", стоянием за истину, которое олицетворяет.
Alexis XV, могу ответить тем же комплиментом. Истинную сущность и цену тем людям, действия которых дискредитируют церковь, я знаю. Но если вы не можете привести заблудшую овцу к Христу смиренной проповедью - придется мне "с другой стороны" (не с дьявольской; сатан в иудаизме - лищь ангел-обличитель человеков на суде) показать глубину той пропасти, в которую она стремится. Когда Иисус посадил бесов в свиней - кому было хуже: свиньям или кашрутным бесам?
Иудей с римо-католиком порешили что заповеди нарушаю, Православие не представляю, да христианство позорю, и вообще с точки зрения иудаизма и папизма - овца заблудшая... Смущаюсь и краснею от удовольствия А к антихристу Вы меня совместными усилиями не приведете, даже не надейтесь P.S. С отчаянной борьбой Алексиса за "чистоту православия" можно ознакомиться, пролистав дискуссии в моих темах, посвященных католичеству и экуменизму.
Alexis XV
Стаж: 14 лет 8 месяцев
Сообщений: 3799
Alexis XV · 10-Окт-11 20:36(спустя 20 мин., ред. 10-Окт-11 20:36)
Elena758, вы не огрызайтесь. Всего-то подождать один миг - лет 30-40-50 - и с Б-жьей помощью поймем, кто был прав, а кто - не очень. Возлюбите ближних - и дальние к вам потянутся.
А антихристу вы в его войске не нужны, не обольщайтесь. Его вполне устраивает та работа, которую вы для него делаете здесь и сейчас.
Elena758 Вас не смущает тот факт, что убийство Распутина было одобрено черносотецами из Союза Русского Народа в лице Пуришкевича, принимавшего в убийстве непосредственное участие ?
А иудей Gestas75 все за православных "страждет". О Пуришкевиче читаем в книге Платонова, и смотрим - Встреча с автором комментариев и составителем книги "Святые черносотенцы" Анатолием Степановым - https://rutr.life/forum/viewtopic.php?t=3811763
Вы ещё о масонах не забудьте. 
семейке 
