Улица / Die Straße (Карл Грюне / Karl Grune) [1923, Германия, экспрессионистская драма, уличный фильм, немое кино, TVRip] Sub Rus

Решение фильма весьма любопытно: оно отмечено двумя различными стилевыми особенностями. Героя отличает экспрессионистическая психология. Ойген Клёпфер (5) движется, как сомнамбула, и когда радуется, изумляется или пугается, его жесты как бы порождены галлюцинациями, а не вытекают из действительных ощущений реальности. Конечно, они вовсе не казались бы столь нарочитыми, если бы, подобно "Калигари", весь фильм явился внешней проекцией душевных процессов. Но фабула фильма далека от игры фантазии, не является она и откровенной психологической конструкцией. Это - кусок повседневной жизни, пронизанный почти реалистическим духом. Он сквозит и в декорациях, которые неуклюже стараются произвести впечатление "естественной натуры", больше того, превращают всех действующих лиц, кроме мещанина, в реальных людей, вопреки своей безымянности вполне могущих существовать за пределами экранной рамки. Тут-то и прорывается реализм, который ничего не имеет общего с дешевым правдоподобием условных лент. Это реализм воинствующий, который перечеркивает склонность к самоанализу. Появление этой реалистической тенденции в "Улице" ясно указывает на то, что бегству немцев в собственную скорлупу, столь характерному для послевоенного времени, пришла пора положить конец. Все складывалось так, точно принятием формулы "от бунта к раболепству" это бегство достигало своей цели; процесс внутреннего приспособления завершился, и теперь коллективная душа хотела вступить в контакт с живой реальностью.
Улица, где герой переживает свои злоключения, предстает в фильме джунглями, находящимися во власти безотчетных инстинктов. Это достигнуто разными изобразительными приемами. Так, в самом начале, когда герой томится в своей плюшевой гостиной, на потолке мерцают световые пятна, отражения уличных огней. Они - вестники улицы, и хозяин ностальгически следит за их игрой. В этой знаменитой сцене свет выполняет точно такую же функцию, как и в фильмах Карла Майера. Его переливы символизируют иррациональное брожение в сфере инстинктивной жизни. Взволнованный герой подходит к окну и, выглянув, видит не реальную улицу, а улицу в своем воображении. Кадры летящих машин, фейерверка и праздной толпы вместе с кадрами, снятыми на большой скорости, сливаются в одно беснующееся целое, смятение которого усугублено многочисленными экспозициями и вплетением ясных крупных планов циркового клоуна, женщины и шарманщика. Благодаря этой искусной монтажной вставке улица кажется чем-то вроде ярмарки, иначе говоря, царством хаоса.
На смену кругу, обычно служившему символом хаоса, пришла прямая линия городской улицы. Поскольку хаос в ту пору был уже не пределом, а, скорее, переходом, подводящим к царству власти, эта перемена символов вполне обоснована.
На самой улице оживают неодушевленные предметы, пробужденные, как в фильмах Карла Майера, присутствием людей, находящихся во власти инстинктов. Волнистая линия на мостовой - она выполняет ту же функцию, что и мерцающие световые пятна на потолке, - зовет героя следовать за ней, а два горящих мигающих глаза с вывески оптической лавки почти обращают в бегство героя, точно глаза незримого чудовища. Впервые на немецком экране витринные украшения участвуют в действии. Герой глядит на голые женские манекены, выставленные в витрине магазина, и они порождают в нем мечты об идеальной красоте, а затем, поддавшись этим грезам, герой отплывает в далекие страны на борту корабля, модель которого стоит в витрине ближнего агентства путешествий.
Фильм отнюдь не утверждает прелестей анархической жизни. Он протестует против нее, изобразив улицу, где правит закон джунглей, а счастье ищут в картежной игре и сомнительных любовных связях. Этот приговор анархии выступает рука об руку с прославлением полиции. Особенно замечательна одна сцена, которой суждено было потом появиться во многих фильмах. Мчатся волнами длинные вереницы автомобилей, а затерявшийся в толпе ребенок пытается перейти улицу. Властным жестом полицейский останавливает движение, и точно Моисей, ведущий иудеев через Чермное море, благополучно переправляет ребенка на ту сторону улицы среди окаменевших машин. Потом уличный ад разверзается снова. Полиция же доказывает невиновность вконец запуганного филистера и отправляет его домой. Да, со времен "Калигари" взгляды резко переменились! Если в "Калигари" над полицией глумятся и клеймят в ней официальную власть, то в "Улице" мудрая и справедливая власть действует посредством полиции, подавляя мрачные силы анархии.
Показывая психологическую эволюцию от предполагаемого бунта к покорности, "Улица" подтверждает идеи фильмов о Фридрихе Великом. Особенно примечательна финальная сцена, показывающая героя в своей гостиной. В этот мучительный момент его жесты предвосхищают жесты владельца кафе из "Новогодней ночи". Он склоняет голову на плечо жены, а та, в свою очередь, матерински гладит ему руку, как ребенку. Кадр не скрывает, с каким сладострастным мазохизмом герой упивается своим поражением и как его комплекс неполноценности усугубляется сознанием вины. Но к этим уже известным чертам прибавляется одна новая: регресс неминуемо связан с подчинением. Когда, возвращаясь домой, герой боязливо поднимается по лестнице, блики уличных огней, играющие над ним, словно прощаются с этим человеком. Его покорность настолько бросается в глаза, что некий американский критик определил мораль фильма так: "Лучше уж сидеть там, где сидишь. Шататься по неизвестным притонам опасно. Любовная интрижка может завязаться за углом, но затраченные на это усилия вряд ли стоят свечи, которую надо сжечь дотла, чтобы осветить себе дорогу".

Учился в Венской консерватории на факультете театрального искусства. Как актер и режиссер работал во многих австрийских театрах. Был призван в армию и тяжело ранен, участвуя в боевых действиях на территории России. После демобилизации приехал в Берлин. В 1919 г. начал работать в кино, сначала как сценарист, потом как режиссер. Особенно удачным оказался для Г. 1922 г., когда он поставил шесть фильмов. Это, впрочем, не сделало его популярным режиссером. Отношение к Г. изменилось лишь после того, как в 1923 г. на экраны вышел фильм "Улица". Его герой — мелкий буржуа. Из окна своей уютной гостиной он завороженно смотрит на улицу, которая символизирует для него свободу. И однажды решается переступить порог дома и тут же попадает в объятия дамы легкого поведения, которая приводит его в игорный притон. Вскоре там появляется провинциал с туго набитым кошельком. Когда завсегдатаи притона убивают богача, вина падает на мещанина. Оказавшись в полицейском участке, он с ностальгией вспоминает свою плюшевую гостиную.
Как многие режиссеры 20-х гг., Г. мастерски использовал в фильме драматургию света. Сначала стихия свободной жизни заявляет о себе несколькими световыми пятнами на потолке гостиной. Когда герой выходит на улицу, стихия света буквально ошарашивает его своим великолепием. Горящие фары роскошных автомобилей, мерцающий свет уличных фонарей, россыпь огней праздничного фейерверка влекут и будоражат его, побуждая забыть о своих мелкобуржуазных комплексах. Так же мастерски Г. использовал в действии и предметы вещного мира. Манекены, выставленные в витрине, кажутся олицетворением женской красоты, а модель корабля внезапно превращается в настоящий корабль, на котором герой хочет уплыть от своей однообразной жизни. Однако его порыв к свободе завершается покорным возвращением к уюту мещанской гостиной.
В становлении немецкого кино "Улица" сыграла такую же роль, какую сыграл в свое время "Кабинет доктора Калигари" Р. Вине. Г. очень точно обозначил тип героя, стремящегося выйти за рамки замкнутого, скучного бытия, но не способного сделать это. Этот мотив был подхва-чен и развит в десятках фильмов ("Ню", 1924, "Варьете", 1925, "Безрадостный переулок", 1925, "Голубой ангел", 1930 и др.), способствуя формированию реалистического метода в немецком кино.
Любопытно, что сам режиссер не стал повторять себя. Его следующий после "Улицы" фильм "Арабелла" предлагал увидеть жизнь глазами лошади. В "Ревности", как явственно следует из названия, он анализировал чувства мужа, оскорбленного тем, что его жена кокетничает сразу с несколькими мужчинами. Высокую оценку критики получила лента "Братья Шелленберг" по роману Бернхарда Келлермана. Конрад Фейдт, прославившийся исполнением роли сомнамбулы Чезаре в "Кабинете доктора Калигари", сыграл здесь двух братьев, резко отличающихся друг от друга своим отношением к жизни и окружающим людям. В конце 20-х гг. Г., подобно большинству немецких режиссеров, увлекся исторической тематикой. Образцом для подражания ему служили работы Абеля Ганса. В фильме "Ватерлоо" Г. сконцентрировал внимание на поединке немецкого полководца Блюхера и Наполеона, в "Королеве Луизе" — на встрече прусской королевы Луизы и Наполеона. Фильм "Маркиз Д' Он, шпион Помпадур" был посвящен альковным похождениям фаворитки французского короля Людовика XV
В 1931 г. Г. покинул Германию и уехал во Францию, в 1932 г. перебрался в Англию, где стал художественным директором "Кэпитол филм корпорейшн".
Последние 30 лет своей жизни Карл Грюне не был связан с кино, оставшись в его истории, главным образом, как автор фильма "Улица", оказавшего огромное влияние на облик немецкой кинематографии Веймарской республики.
Фильмография:
"Из девичьих лет одного мужчины" (Aus Eines Mannes Maedchen-jahren), "Пастушка" (Der Maedchenhirt), "Люди в цепях" (Menschen in Ketten), все— 1919; "Погоня за правдой" (Die Jagd nach der Wahrheit), "Ночной визит" (Nachtbesuch), оба — 1920; "Ночь без утра" (Nacht ohne Morgen), 1921; "Мужчина за бортом" (MannueberBord), "Завоеватель" (DerEroberer), "Жертваженщин" (Frauenopfer), "Граф фон Харолаис" (Der Grafvon Charolais), "Ночь Медичи" (Die Nacht der Medici), "Сильнейший порыв" (DerstaerksteTrieb), все — 1922; "Рудничный газ" (Schlagende Wetter), "Улица" (Die Strasse), 1923; "Арабелла" (Arabella),"Комедианты" (Komoedianten), оба — 1924; "Ревность" (Eifersucht), 1925; "Братья Шелленберг" (Die Brueder Schellen-berg), 1926; "На краю света" (Am Rande der Welt), "Королева Луиза" (Koenigin Luise), оба — 1927; "Маркиз Д'Он, шпион Помпадур" (Marquis d'Eon, der Spion der Pompadour), "Ватерлоо" (Waterloo), оба — 1928; "Катерина Кни" (Katherina Knie), 1929; "Желтый дом Кинг-Фу" (Das Gelbe Haus des King-Fu), 1931.
http://arthouse-film.narod.ru/grime_karl.html