А такое дело есть?
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ УРЕЗАННОЙ ФОНОГРАММЫ
(вернее, то, что от нее осталось)
(Может быть пропущено)
ВЫСОЦКИЙ: Песня ПОРВАЛИ ПАРУС. Некоторые мои друзья считают, что эта песня абстрактная, но я в нее вкладываю вполне конкретное содержание и знаю, про что пишу, и я просто уверен, что вы все поймете, о чем эта песня.
ПАРУС (точно как в передаче Крымовой)
Мы давно хотим сделать программу из моих песен, еще несколько человек, но пока этого не получается, так как, видимо, люди... хотя их не смущают и тексты, и как это делается, но они считают, что профессионалы - это всё-таки лучше, надежнее, всё-таки это профессионалы. Ну, и конечно, все наши песни, которые мы поем, самодеятельные, они всё-таки, в основном, играются. Во всех же песнях эстрадных - в большинстве (я не хочу огульно охаивать все), - но в тех песнях, когда слушаешь, не воспринимаешь абсолютно текст. Например, песня Я СЛУЧАЙНО ЗАБЕЖАЛ ЗА ПОВОРОТ - это просто кошмар, хотя у нее хорошая мелодия, - там "на тебе сошелся клином белый свет" повторяется 5 раз, а потом "мелькнул за поворотом какой-то след" поется, и 2 автора текста.
ОКУДЖАВА: Я пишу для себя, - может быть, это и парадоксально, но это так. И когда материал, волнующий меня, мой личный, становится интересным для слушателей, - тогда я считаю, что достиг какого-то успеха. Я думаю, что всё это - на нашу мельницу искусства, его разнообразия, его богатства.
Когда с окраин раздается еще неясный голос труб,
Слова, как ястребы ночные, срываются с горячих губ.
Мелодия, как дождь случайный, гремит и бродит меж людьми -
Надежды маленький оркестрик под управлением любви.
Года разлук, года сражений, - когда свинцовые дожди
Лупили так по нашим спинам, что снисхождения не жди.
И командиры все охрипли, когда командовал людьми
Надежды маленький оркестрик под управлением любви.
Кларнет пробит, труба помята, фагот, как старый посох, стерт,
На барабане швы разлезлись, но кларнетист красив, как черт.
Флейтист, как юный князь, изящен, и вечно в сговоре с людьми
Надежды маленький оркестрик под управлением любви.
ВЕДУЩИЙ: Добрый вечер, дорогие друзья! Я начал вечер поющих поэтов. Сегодня в параде поющих поэтов принимают участие авторы, для которых создание песен не является профессией, но является средством самовыражения - это очень важно. Я напомню вам, что песенное движение бардов в наши дни берет начало в конце 50-х, в начале 60-х годов. Во всяком случае, в середине 60-х годов уже во всех промышленных и студенческих центрах страны начинают свою работу клубы самодеятельной песни. Одним из первых фестивалей был Ленинградский фестиваль, и в этом песенном форуме принимал участие поющий поэт, чья песня становится гимном бардов. Ею начинаются заключительные концерты всех песенных фестивалей самодеятельного творчества - АТЛАНТЫ ДЕРЖАТ НЕБО НА КАМЕННЫХ РУКАХ. Нашу программу начинает поющий поэт, доктор наук, член союза советских писателей АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ. Аккомпанирует МИХАИЛ СТОЛЯР.
ГОРОДНИЦКИЙ:
Когда на сердце тяжесть, и холодно в груди,
К ступеням Эрмитажа ты в сумерки приди,
Где без питья и хлеба, забытые в веках,
Атланты держат небо на каменных руках.
Держать его махину не мед со стороны,
Напряжены их спины, колени сведены,
Их тяжкая работа важней иных работ -
Из них ослабнет кто-то, и небо упадет.
Во тьме заплачут вдовы, повыгорят поля,
И станет грипп лиловый, и кончится земля,
А небо, год от года, всё давит тяжелей,
Дрожит оно от гула ракетных кораблей.
Стоят они, ребята, точеные тела,
Поставлены когда-то, а смена не пришла,
Их свет дневной не радует, им ночью не до сна,
Их красоту снарядами уродует война.
Стоят они, навеки уперши лбы в беду,
<неразборчиво> человеки, привычные к труду,
И жить еще надежде до той поры, пока
Атланты небо держат на каменных руках.
Я профессиональный геолог и больше 30 лет работаю в экспедициях. Если можно, на этом нашем сегодняшнем празднике я вспомню одну из старых геологических песен, которую мне еще молодым довелось написать в палатке разведочной партии под Игаркой.
Тихо по веткам шуршит снегопад, сучья трещат на огне,
В эти часы, когда все уже спят, что вспоминается мне?
Неба далекого просинь, давние письма домой,
В царстве чахоточных сосен быстро сменяется осень
Долгой полярной зимой.
Снег, снег над палаткой кружится,
Вот и закончился наш краткий ночлег,
Снег тихо на тундру ложится,
По берегам замерзающих рек снег.
Над Петроградской твоей стороной вьется веселый снежок,
Вспыхнет в ресницах звездой озорной, ляжет пушинкой у ног.
Тронул задумчивый иней кос твоих светлую прядь,
И над бульварами линией по-ленинградскому синий
Вечер спустился опять.
Снег, снег за окошком кружится,
Он не коснется твоих сомкнутых век,
Снег, что тебе, милая, снится,
Над тишиной замерзающих рек снег.
Долго ли сердце твое сберегу, ветер поет на пути,
Через туман, и мороз, и пургу мне до тебя не дойти.
Вспомни же, если взгрустнется, наших стоянок огни,
Вплавь и пешком, как придется, песня к тебе доберется
Даже в нелетные дни.
Снег, снег над тайгою кружится,
Вьюга заносит следы наших саней,
Снег, пусть тебе нынче приснится
Залитый солнцем вокзальный перрон завтрашних дней.
ВЕДУЩИЙ: Прежде чем представить вам следующего исполнителя, я напомню две строчки из его песни, которую мы впервые услышали тогда, в начале 60-х.
Не гляди назад, не гляди,
Просто имена переставь,
Спят в твоих глазах, спят дожди...
ЕВГЕНИЙ КЛЯЧКИН, город Ленинград.
КЛЯЧКИН: ДИТЯ И МАТЬ.
Легли ресницы, словно тени, как тени в полдень,
Какой изгиб, каких растений, сейчас мы вспомним.
Искать сравненья нету силы, и труд напрасный,
Дитя не может быть красивым, оно прекрасно.
Многие лета детям земли,
Радость ответа тем, кто нашли.
Ave Maria...
Споемте славу нашей милой, не помня худа,
Чье тело грешное явило вот это чудо.
И что бы с нею ни случилось вдоль жизни долгой,
Уже дарована ей милость прожить мадонной.
Счастье прощенья всем матерям,
Свет утешенья тем, кто терял.
Ave Maria...
ДЕТСКИЙ РИСУНОК.
На столе от лампочки круг, а за кругом в комнате мрак,
В круге сразу видно, что друг, кто во мраке, ясно, что враг.
Девочка рисует дома, над домами вьются дымы,
И еще не знает сама, кто чужие здесь, а кто мы.
Вот опять возводится дом, а над домом тянется дым,
Всё плохое будет потом, всё хорошее создадим.
А под дымом варится суп, чтобы каждый в доме был сыт,
Тот, кому захочется спать, сам на полночь ставит часы.
А за домом высится сад, там деревьев несколько сот,
Яблоки на ветках висят, сами так и просятся в рот.
Что для жизни надо, всё есть, чего нету, значит, пустяк,
Решено - мы жить будем здесь, решено - мы жить будем так.
Нарисуем старых друзей, не заметим новых врагов,
В этом мире все любят всех, и до смерти здесь далеко.
Здесь покой - извечный закон, незнакомо здесь слово "вдруг",
Жалко, что кончается он там же, где от лампочки круг.
(Вырезано)
ВЕДУЩИЙ:
Ну, что, мой друг, не спишь, мешает спать Париж,
Ты посмотри - вокруг тебя тайга,
Подбрось-ка дров в огонь, послушай, дорогой:
Он там, а ты у черта на рогах.
Знакомая песня? Имя автора - правильно, ЮРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ КУКИН. Прошу вас.
КУКИН: 23 года назад я ехал в экспедицию, первый раз меня позвали геологи. Я сам по себе тренер по фигурному катанию, но лето было свободное, и я поехал. Я придумал песню - я не знал, чем вся эта история кончится, но знал, зачем еду.
Понимаешь, это странно, очень странно, но такой уж я законченный чудак,
Я гоняюсь за туманом, за туманом, и с собою мне не справиться никак.
Люди сосланы делами, люди едут за деньгами,
Убегают от обиды, от тоски,
А я еду, а я еду за мечтами,
За туманом и за запахом тайги.
Понимаешь, это просто, очень просто для того, кто хоть однажды уходил,
Ты представь, что это остро, очень остро - горы, солнце, пихты, песни и дожди.
И пусть полным-полно набиты мне в дорогу чемоданы,
Память, грусть, не возвращенные долги,
А я еду, а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги.
(La rose d'amour и еще что-то по-французски; а я знаю по-французски еще хуже, чем Высоцкий знал по-английски - даже Rien Ne Va Plus Rien Ne Va и La Fin Du Bal (оркестровка Полидор) никак не могу запомнить, но точно знаю, что на этой кассете их нет)
Туда, где рощи пламенеют, туда, где синяя вода,
Осенним таинством аллеи меня манят к себе туда.
Где дали полны откровенья, где каждый вздох, как сон, <неразборчиво>
В седую глушь уединенья от сердца нить ведет <неразборчиво>.
Ах, что, Наталья Николавна, не всё ль равно, кому виной,
Что в жизни, прожитой исправно, вам быть такой, а не иной?
Прикосновеньем беспристрастным, не опуская мелочей,
Врезает время в память властно черты друзей и палачей.
Над опальной могилой поэта в ночи
Ни звезды, ни случайного света свечи,
Лишь лампада любви на пролитой крови
Говорит бездыханному сердцу: "Живи".
И звучат над землею во все времена
Песни юных сердец, воскресив имена,
Дабы в хладности лет свой оставило след
Это славное, гордое званье "поэт".
Гремит шампанский пенный выстрел, и от цыган звенит в ушах,
Вскипает юность лицеистов, гусарской вольностью дыша.
Перо хмелеет от полета, друзья тревожат пыль веков,
Но ждут кого-то эшафоты и сталь надломленных клинков.
Среди безудержного бала скромны осколки тишины,
Достойным так их не хватало, иным не впрок они даны.
Рождая чудные мгновенья, цветет унылая пора,
Сомненье вслед за озареньем прохладой полнит вечера.
Над опальной могилой поэта в ночи
Ни звезды, ни случайного света свечи,
Лишь лампада любви на пролитой крови
Говорит бездыханному сердцу: "Живи".
И звенят над землею во все времена
Песни мудрых сердец, помня их имена,
Дабы в хладности лет свой оставило след
Это гордое, горькое званье "поэт".
Благодарю за всё, что было крылатым промельком коней,
За жизнь, которую любил он, за боль, расплавленную в ней.
Но неужели, неужели свинцовой точки не стереть,
И санкам по <неразборчиво> метелях к владеньям дедовским лететь?
Туда, где рощи пламенеют, туда, где синяя вода,
Осенним таинством аллеи меня манят к себе всегда.
(Вырезано)
Было времечко, когда под столами без труда
Каждый мог пройти легко, и казались далеко
Наши рослые года.
По весне на праздник птиц покупали нам синиц,
Возвращая им поля, нам тесна была земля,
И хотелось журавля.
Знать бы, что <неразборчиво> нужно сердцу <неразборчиво>,
Мы в дворовый рвались мир из <неразборчиво> квартир
Пыль глотать, как эликсир.
Ну, а после по домам, под опеку строгих мам,
Где они, отмывши нас, убегали тот же час
По хозяйственным делам.
Это только полбеды, что в пустынях нет воды,
А, наверно, в том беда, что уходят навсегда
Наши лучшие года.
И тогда, смывая грим, мы с минувшим говорим:
"Вспомнить, как ты был крылат, - журавли опять манят,
Но перо не обронят".
Мы престиж приобрели, школу мудрости прошли,
Только в чем-то мы нули, оттого, что всё вдали
Тают наши журавли.
А синичек, что в руках, позабыли впопыхах,
(А потом, - как импровизировал один ученик, когда забыл текст, - они "вспомнили и вытащили синичек из попыхов")
Мы раздарим во дворе незнакомой детворе,
Пусть отпустят на заре.
(Вырезано)
...не сотрет.
Река с простым названьем "жизнь", то, словно море, широка ты,
То обнажают перекаты камней щербатые ножи.
То не отыщешь берегов, то в скалах бьешься в кровь бортами,
А кто отчается, устанет, взмахнет рукой, и был таков.
Река с простым названьем "жизнь" не так проста, как показалось,
Хотя бы знать, что нам досталось, пораньше б за руки взялись.
То за бортом кипит вода, то окружает мертвой зыбью,
И, как круги от плясок рыбьих, прочь разбегаются года.
Река с простым названьем "жизнь" одолевает понемногу,
И вот два пенящихся рога, мне их <неразборчиво> пережить.
В усмешке скалятся они, они друзей моих косили,
Кто в этой гонке обессилел, тот спьяну бросился на них.
Река с простым названьем "жизнь", ты для иных непроходима,
Но мне пройти необходимо твои стальные рубежи.
Ох, не открыл во мне гребца, но выгребаю на стремнину,
Я не желаю половину, я буду драться до конца.
(Вырезано)
Даже книги все на всей земле прочтите,
Всё равно вы в жизни ученик, а не учитель,
Всё равно для этой жизни все мы детки,
Всё равно расставит жизнь свои отметки.
Не толкайтесь, тише, что же вы <неразборчиво>
Каждому дарована своя дорога,
Как стремительно стареем мы, ребята,
Только 1-й класс был - вот уже 10-й.
Старая дорога, всё бугры да ямы,
Здесь учились жить наши папы и мамы,
Кто-то спотыкался, кто-то шел по краю,
Всем теперь один судья - земля сырая.
Кто-то в этой жизни тащит полный невод,
Загляни в дневник его, там круглый "не уд.",
Кто-то днем бодрится, ночью слезы горьки,
Как же ты, дружок, - а где твои пятерки?
Если речка на пути, так мостик зыбкий,
Что ни сочинение, так всё ошибки,
Занесет, завертит нас порой теченье,
Так что не поможет ни одно ученье.
Каждый день у нас уроков по три смены,
И упразднены большие перемены,
Знаем, жизнь дотла спалит и наши свечи,
Но еще не скоро наш выпускной вечер.
(Вырезано)
Когда б еще ни спел тот голос глуховатый,
Когда б еще была та женщина жива,
Тогда бы я себе, ни в чем не виноватой,
Пропела, наконец, негромкие слова:
Любите меня, пока я жива, пока не остались только голос да слова...
Над озером стальным кружатся злые чайки,
Я в лодочке сама по озеру кружу,
Захочешь - расскажу, что было без утайки,
Не хочешь - ничего тебе не расскажу.
Любите меня, пока я жива, пока не остались только голос да слова...
Не тронь моих стихов, письма не распечатай,
Кругом такая темь, я не найду тебя,
Коротенький припев, любви моей ходатай,
Проси же обо мне, проси же за меня:
Любите меня, пока я жива, пока не остались только голос да слова...
(Вырезано)
...не тот сезон, а я иначе не могу.
А я люблю гонять чаи с пахучим привкусом дымка
И всё глядеть в глаза твои зеленоватые слегка.
Проснулся лес, костер погас, упал рассвет на тень мою,
Я это видел столько раз, а вот сейчас не узнаю.
Как просветлели небеса, и как весна недалека,
А всё они, твои глаза, зеленоватые слегка.
С вот этой елью надо мной, с двумя палатками в лесу
Прощаться грустно, но домой зато я песню принесу -
Про эти первые ручьи, еще несмелые пока,
И про глаза, глаза твои зеленоватые слегка.
(Вырезано)
Очень правильные слова я, наверно, сейчас найду,
Гаснут окна в домах села, я окно не гашу, я жду.
Ведь на этот тревожный свет по земле из конца в конец
Столько лет, столько долгих лет ты приходишь ко мне, отец.
Ты такой же, как был всегда, только в серебре борода,
Только чуб поредел слегка, только синий шрам у виска.
Ты гитару свою берешь, я-то думал - берешь мою,
Ты мне песни свои поёшь, я-то думал - свои пою.
Столько лет похоронная врет, столько лет уверяет меня,
Что в снегах у корейских болот оборвалась твоя лыжня.
Столько лет не летит над Днепром, над дорогой твоей голос твой,
И пылится в архивах <неразборчиво> не использовано тобой.
Вдоль дороги твоей цветы, а над ней всё гудки трубят,
И, наверное, умер ты, чтобы я продолжал тебя.
Только нет, похоронная врет, ты мне сам говоришь: "Не верь",
Ты живешь, ты стоишь у ворот, ты уже открываешь дверь.
(Вырезано)
...песня, в которой есть строчки: "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!"
Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно,
Струна осколком эха пронзит тугую высь,
Качнется купол неба, большой и звездно-снежный,
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
Как отблеск от заката, костер меж сосен пляшет, -
Ты что грустишь, бродяга, а ну-ка, улыбнись, -
И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет:
"Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!"
И всё же с болью в горле мы тех сегодня вспомним,
Чьи имена, как раны, на сердце запеклись,
Мечтами их и песнями мы каждый вздох наполним,
Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
(Вырезано)
В осеннем парке городском вальсирует листва берез,
А мы лежим перед броском, нас листопад почти занес,
Занес скамейки и столы, занес пруда бесшумный плес,
Занес холодные стволы и бревна пулеметных гнезд.
А на затвор легла роса, и грезится веселый май,
И хочется закрыть глаза, но ты глаза не закрывай,
"Не закрывай", - кричат грачи, "так сквозь березовый конвой
Ползет лавина саранчи на город за твоей спиной".
И ахнет роща, накренясь, сорвутся птицы в черный дым,
Сержант лицом уткнется в грязь - а он таким был молодым,
И руки обжигает ствол, - ну, сколько можно лить свинец, -
Взвод ни на пядь не отошел, и вот он, вот уже конец.
Разбудят пушки на тросах, все говорят: "Вставай, вставай",
И хочется закрыть глаза, но ты глаза не закрывай,
"Не закрывай", - кричат грачи, "ты слышишь, потерпи, родной",
И над тобой стоят врачи, и кто-то говорит: "Живой".
В осеннем парке городском вальсирует листва берез,
А мы лежим, упав ничком, нас листопад почти занес,
Нас листопад почти занес, а мы лежим, упав ничком,
Вальсирует листва берез в осеннем парке городском.
(Вырезано)
Уходя, оставлю свет в комнатушке обветшалой,
Невзирая на запрет правил противопожарных.
У любви гарантий нет, это очень скверно, братцы,
Уходя, оставьте свет в тех, с кем выпадет расстаться.
(Вырезано)
...театра.
Друзья уходят как-то невзначай, друзья уходят в прошлое, как <неразборчиво>
И мы смеемся с новыми друзьями, а старых вспоминаем по ночам.
А мы во сне зовем их, как в бреду, асфальты топчем, юны и упруги,
Мы на прощанье стискиваем руки, и руки обещают нам: "Приду".
Они врастают, тают в синеву, а мы во сне так верим им, так верим,
Нам наяву распахнутые двери, и боль утраты тоже наяву.
Но не прервать связующую нить, она дрожит во мне и не сдается,
Друзья уходят - кто же остается, друзья уходят - кем их заменить?
(Вырезано)
Запомним этот март, и занавеса плеск, и дату,
Запомним этот зал, где души и глаза светали,
Запомним этот день, когда на юбилей Булата
Стремительно птенцы Булатова гнезда слетались.
Мы каждую струну и каждое лицо запомним,
И крылья распахнем, и выше полетим, и дальше, -
Ведь наш недолгий день уже перевалил за полдень,
И нам уже пора без робости парить и фальши.
Прокладывая путь в заоблачной своей юдоли,
Прославим же судьбу, пернатые мои собратья,
За наш свинцовый век, за нашу золотую долю,
Сподобившую нас поющим косяком собраться.
Нам певчий наш удел летевшими до нас завещан, и т. д.
ОКУДЖАВА: Я, например, очень счастливый человек. Я дожил до такого дня, что мы сегодня об этом говорим всерьез, как об очень важном...
(Вырезано)
О Володе Высоцком я песню придумать решил,
Вот еще одному не вернуться домой из похода,
Говорят, что грешил, что не к сроку свечу затушил,
Как умел, так и жил, а безгрешных не знает природа.
Ненадолго разлука, всего лишь на миг, а потом
Отправляться и нам по следам по его по горячим,
Прохрипим панихиду под звонкий его баритон,
А потом вместе с ним посмеемся и вместе поплачем.
О Володе Высоцком я песню придумать хотел,
Но дрожала рука, и мотив со стихом не сходился,
Белый аист московский на белое небо взлетел,
Черный аист московский на черную землю спустился.
ВЫСОЦКИЙ:
ПЕВЕЦ У МИКРОФОНА (оркестровка Le Chant Du Monde)
(На этом запись обрывается)
Scorpman писал(а):
Обязательно публикуйте треклист (список композиций) в Вашей раздаче (не зависимо от того, концерт это или сборник клипов). Треклист следует оформлять в неграфическом, текстовом виде.
Запрещается оформление треклистов в виде скриншотов файловых менеджеров, либо обратной стороны обложки раздаваемого диска.
Ну, если хотите треклист - получайте:
ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ - Парус
БУЛАТ ОКУДЖАВА - Надежды маленький оркестрик
АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ (не путать с Александром Градским!) - Атланты, Снег
ЕВГЕНИЙ КЛЯЧКИН - Дитя и мать, Детский рисунок
ЮРИЙ КУКИН - Париж, За туманом
что-то по-французски
ВИКТОР ФЕДОРОВ - Элегия, Журавлик
ВАЛЕРИЙ СИДОРОВ - Река с простым названьем жизнь, Даже книги все на всей земле прочтите
ВЕРОНИКА ДОЛИНА (не путать с Ларисой Долиной!) - Любите меня
БОРИС ВАХНЮК - Зеленоватые глаза, Песня об отце
ОЛЕГ МИТЯЕВ - Как здорово, В осеннем парке
ПЕТР ВЕГИН - Уходя оставлю свет
ВАДИМ ЕГОРОВ - Друзья уходят, Баллада о певчей стае
БУЛАТ ОКУДЖАВА - О Володе Высоцком
ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ - Певец у микрофона
